Генри Миллер (1891-1980), известный американский писатель и художник, снискавший себе славу как автор скандальных для своего времени автобиографических интеллектуально-эротических романов, был отнюдь не так прост, как представляется тем, кто его книг не читал. Генри Миллер был человеком широчайшего кругозора, мудрецом своего времени, который, с одной стороны, по молодости был гулякой и выпивохой, а с другой, с годами превратился в подлинного философа восточного толка, который более всего на свете ценил настоящий момент и его простые радости.
Будучи ценителем женщин и алкоголя, особенно в первой половине жизни, Генри Миллер постоянно был томим духовной жаждой и поглощал в огромных количествах всю доступную ему литературу, рассматривавшую вопросы о взаимоотношениях души и тела, разума и духа. Он интересовался теософией, оккультизмом, йогой, буддизмом, даосизмом, дианетикой. Примечательно, что также он был знаком и с астрологией. И в итоге мы имеем ряд интересных и глубоких высказываний о науке звезд, рассыпанным по его литературному наследию.
Возможно, ваш покорный слуга является первым в России, кто обратил внимание на мысли об астрологии Генри Миллера, постаравшись создать их краткий обзор. Известного американского писателя, что не удивительно, волновали те же проблемы, что и многих из нас: существует ли свобода воли или астрологические констелляции делают нас игрушкой судьбы? О чем именно говорит натальная карта человека — о его судьбе, фатуме или же потенциальных возможностях?
Сегодня я предлагаю вам, дорогие читатели блога, погрузиться в своеобразный, но очень интересный мир мыслей и диалогов Генри Миллера. В путь!
Цитаты из книги 1941 года «Мудрость сердца»
«Человек развивается вопреки обстоятельствам, а не благодаря им. Эта жизненная мудрость, известная на Востоке, дошла до нас во множестве обличий, не последнее из которых — важная наука символов, известная как астрология. Здесь время и развитие — насущные элементы понимания реальности. По сути, нет хороших или плохих гороскопов, хорошего или плохого «расположения звезд»; нет испытания людей или вещей моралью или этикой, есть лишь желание постичь смысл внутренних и внешних сил и их взаимодействие. Попытка, коротко говоря, приблизиться к целостной картине мира и таким образом обрести устойчивость в движущемся потоке жизни, обнимающем познанное и непознанное. Каждый миг, в соответствии с этой точкой зрения, следовательно, хорош или надлежащ, он лучший для всякого человека, ибо бесполезность его или плодотворность определяется отношением к нему» (с. 126).
Цитаты из повести 1956 года «Дьявол в Раю»
«С Конрадом Мориканом меня познакомила Анаис Нин. <…> Я и до Морикана был уже знаком с астрологическими кругами. И в Эдуардо Санчесе, кузене Анаис Нин, нашел человека огромной эрудиции, который, по совету своего психоаналитика занялся астрологией, так сказать, терапевтически. <…> С Мориканом я ступил в новые воды. он был не только астрологом и ученым, настоянным на герметической философии, но и оккультистом» (с. 9-10).
«Когда наступал момент описания характеров, Морикан впечатлял своим определенным даром предвидения. Его шестое чувство, как он это называл, хорошо служило ему в интерпретации натальной карты. Но часто он не нуждался ни в карте, ни в датах, местах и всем таком прочем. Никогда не забуду банкет, данный группой людей, субсидировавших журнал «Volontes», который редактировал Жорж Пелорсон. Юджин Джолас и я были среди них единственными американцами, все остальные французами. В тот вечер за столом нас, вероятно, было около двадцати. <…> Коль скоро среди нас находился Морикан, то рано или поздно речь неизбежно должна была зайти об астрологии. <…>
А затем и началось — с невинного вопроса, заданного кем-то без всякой задней мысли. <…> С разных сторон посыпались вопросы. <…> Джолас, который был уже в легком подпитии и, соответственно, агрессивней обычного, настаивал, чтобы Морикан представил неопровержимые доказательства. Он потребовал, чтобы Морикан определил сидящих вокруг него по знакам зодиака. Вне всяких сомнений, Морикан мысленно уже сделал подобный расклад, пока беседовал с теми и другими. Он не мог не проделать этого, хотя бы в силу своего призвания. <…> Он был достаточно проницателен и сведущ, чтобы определить и классифицировать наиболее ярко выраженные типы, представленные за столом. Так что, поочередно адресуясь к каждому, кого он выделил, Морикан назвал их: Лев, Телец, Весы, Дева, Скорпион, Козерог и так далее. Затем, повернувшись к Джоласу, спокойно сообщил ему, что, видимо, сможет назвать год и день рождения последнего, а возможно, и час. <…> Он попал прямо в точку. Онемевший от изумления Джолас еще приходил в себя, а Морикан уже пересказывал некоторые наиболее интимные подробности его прошлого, факты, о которых не знали даже самые близкие друзья. Он сказал ему, что тот любит и чего не любит, сообщил, какими болезнями тот переболел и, примерно, какими переболеет в будущем, он сказал ему о куче вещей, до которых может докопаться только весьма дотошный толкователь. Если не ошибаюсь, он даже сказал, где у того родимое пятно. (Такого рода заявки были козырной картой Морикана, с которой он любил ходить, когда держал все нити в своих руках. Как бы ставил свою подпись под гороскопом.)
Это лишь один случай из тех, когда он был в настоящей своей форме. Были и другие, еще более невероятные, умопомрачительные. Когда бы это ни происходило, это было отличное представление. Гораздо лучше, чем спиритические сеансы» (с. 16-18).
«- Это вполне естественно, — говорил он. — Это в вашем гороскопе. Даже когда временами Юпитер покидает вас, вы никогда не остаетесь без защиты. Кроме того, ваши несчастья работают на вашу же конечную выгоду. Вы не бываете в проигрыше!
У меня и в мыслях не было отвечать на подобное, апеллируя к многочисленным препятствиям, которые мне пришлось преодолевать в жизни, к понесенным жертвам. Но самому себе я говорил: «Одно дело иметь «это» в своем гороскопе, и совсем другое — заставить это проявиться» (с. 53).
«Часто, когда я молился, чтобы он устал и хотя бы на сегодняшний вечер оставил нас в покое, я чувствовал, что моей жене требовалось как раз обратное. У нее был единственный шанс объясниться со мной или передо мной только в его присутствии. Наедине мы или хватали друг друга за горло, или карали молчанием. Морикану часто удавалось перевести эти яростные и бесконечные споры, ставшие для нас привычными, на другой уровень; он помогал нам, по крайней мере на какое-то мгновенье, изолировать наши мысли, бесстрастно рассмотреть их, проверить их под другим углом, освободить от их навязчивой природы. Именно в таких случаях пригождалась его астрологическая мудрость, поскольку для жертвы эмоций нет ничего более спокойного и объективного, умиротворяющего и незыблемого, чем астрологическая картина ее состояния» (с. 58).
«Однажды вечером, когда мы затронули вещи, близкие его сердцу, он вдруг спросил меня, не утратил ли я интереса к астрологии.
— Вы больше никогда о ней не упоминаете, — сказал он.
— Верно, — сказал я. — Я больше не вижу в ней для себя никакого проку. Я никогда не интересовался ею так, как вы. По мне, это был просто новый язык, который надо выучить, новая клавиатура, которую надо освоить. Строго говоря, меня интересует лишь поэтический аспект. В конечном счете, есть только один язык — язык правды. и почти не имеет значения, как мы к нему приходим.
Я забыл, что именно он ответил, помню только, что он выразил завуалированное сожаление насчет моего неослабевающего интереса к восточной мысли. Он намекал, что я слишком погружен в абстрактные размышления. <…> Для таких, как я, всегда была опасность стать или святым, или фанатиком. <…>
— И вы считаете, что более глубокие познания в астрологии помогли бы преодолеть эти наклонности?
— Я бы выразился немного иначе, — сказал он. — Я бы просто сказал, что она помогла бы вам более ясно увидеть… увидеть природу ваших проблем.
— Но у меня нет проблем, — ответил я. — разве что только космологические. Я в ладу с самим собой — и со всем миром. Это правда, что я не нахожу с женой общего языка. но и Сократ не находил. Или, например…
Он остановил меня.
— Хорошо, — сказал я. — Ответьте на такой вопрос: что астрология сделала для вас? Позволила ли она вам исправить ваши недостатки? Помогла ли приспособиться к этому миру? Дала ли вам покой и радость? И почему вы чешитесь как сумасшедший?
Его взгляда было достаточно, чтобы понять: я нанес удар ниже пояса.
— Простите, — сказал я, — но вы ведь знаете, что я часто бываю груб и прям из благих побуждений. <…> но вот что мне хотелось бы знать, только ответьте прямо: что самое главное — радость и покой или мудрость. Если бы малознание сделало вас более счастливым человеком, что бы вы выбрали?
Пожалуй, я знал, что он ответит. А именно: что в таких вещах у нас нет выбора.
Я был с этим категорически не согласен» (с. 61-63).
«Во всех лишениях, которые я испытал, я был сам виноват. Я никого, кроме самого себя, не осуждаю за свои горести и несчастья, за свои недостатки и проступки. То, что, по-вашему, я мог бы узнать благодаря глубокому изучению астрологии, я узнавал из жизненного опыта. Я совершал все ошибки, какие только возможны, — и нес наказание. Я гораздо богаче, гораздо мудрее, гораздо счастливей, если можно так сказать, чем если бы открыл, благодаря знаниям или строгой дисциплине, как избежать всех западней и ловушек на своем пути… Астрология имеет дело с потенциальными возможностями, не так ли? Потенциальный человек мне не интересен. Мне интересно, во что человек реализуется — или превращается — из своей потенциальной сущности. И в конце концов, что такое потенциальный человек? Разве он не сумма всего человеческого, не божество, другими словами? <…> Я за реальность. Все большую и большую реальность. Если хотите, я ее фанатик. А что такое астрология? Имеет ли она что-то общее с реальностью? Наверняка имеет. То же, что и астрономия, биология, математика, музыка, литература; то же, что и коровы на лугу и цветы, и сорняки, и навоз, который снова возвращает все это к жизни. При некоторых настроениях одни вещи кажутся важнее других. Мы говорим, что одни вещи имеют ценность, а другие нет. Однако все важно и ценно. Взгляните на это таким образом, и я приму вашу астрологию…» (с. 63-64)
«Мы знаем слишком много — и слишком мало. Именно интеллект приводит нас к маете. Не ум. Его-то нам как раз не хватает. Но я устал выслушивать специалистов, устал выслушивать человека с одной струной на скрипке. Я не отрицаю значимость астрологии. Я просто против того, чтобы становиться рабом какой-то одной точки зрения. Конечно же, есть сходства, аналогии, совпадения между ритмами небесного и земного… «Как наверху, так и внизу». Безумие, если бы это было не так. Но, осознав, приняв это, почему бы об этом не забыть? То есть почему бы не сделать это неотъемлемой частью своей жизни, чем-то таким, что впитано, усвоено, распределено каждой порой твоего существа и, таким образом, забыто, изменено, использовано ради духа самой жизни, в угоду ей. Меня тошнит от людей, которые все пропускают через один-единственный им известный язык, будь то астрология, религия, йога, политика, экономика и прочее. Единственное, что меня интересует насчет нашей вселенной, что заставляет осознать ее божественность и непознаваемость, так это что она легко поддается каким бы то ни было интерпретациям.Все наши выводы насчет нее одновременно и верны, и неверны. Она включает в себя все наши истины и все наши заблуждения. И что бы мы ни придумали по поводу вселенной, это никоим образом не изменит ее. <…> Все мы живем разные жизни. Все мы стремимся к максимальной гармонии и удобству. Все мы стремимся жить в полную меру. Должны ли мы обращаться к книгам и учителям, к науке, религии, философии, должны ли мы так много — и так мало! — знать, чтобы найти свой путь? Разве не можем мы полностью проснуться и все осознать без пыток, которым себя подвергаем?» (c. 64-65)
«- Скажите честно, неужели у нас действительно есть так называемый выбор?
Он задумался на мгновенье, прежде чем ответить.
— Да, я считаю, что у нас действительно в какой-то степени есть выбор, но в гораздо меньшей, чем люди думают. Мы свободны выбирать в пределах собственной судьбы. Именно здесь астрология и играет огромную роль: когда осознаешь условия, сопутствующие твоему появлению на свет, которые и проясняет астрология, тогда уже не выбираешь то, чего нельзя выбрать.
— Похоже, что жизни великих людей говорят нам об обратном, — сказал я.
— Это только похоже, как вы сказали. Но если изучать их гороскопы, то весьма впечатляет как раз тот факт, что у них едва ли мог быть иной выбор, кроме сделанного ими. То, что каждый выбирает или желает, всегда соответствует его характеру. Встав перед одной и той же дилеммой, какой-нибудь Наполеон поведет себя одним образом, а какой-нибудь святой Павел — другим.
— Да-да, я все это знаю, — перебил я его. — И я также знаю или верю, что святой Франциск был бы святым Франциском, святой Павел — святым Павлом, а Наполеон — Наполеоном, даже если бы они основательно знали астрологию» (с. 65-66).
«Понимать чьи-то проблемы, уметь заглянуть в них глубже, устранять малозначимые — все это на самом деле меня больше не интересует. Жизнь как ноша, жизнь как поле боя, жизнь как проблема — это все ущербный взгляд на жизнь. Зачастую две стихотворные строчки выражают больше, дают больше, чем толстенный том какого-нибудь эрудита. Чтобы сделать что-то действительно важным, нужно это что-то опоэтизировать. Единственно, как я принимаю астрологию или еще что-либо подобное — это как поэзию, как музыку. Если астрологический взгляд на вещи принес новые звуки, новые гармонии, новые вибрации, то для меня он сослужил свою службу. Знание пригибает, мудрость печалит. Любовь к истине не имеет ничего общего со знанием или мудростью: она вне их владений. Каковы бы ни были твои убеждения, доказать или опровергнуть их невозможно.
<…> Мы малы или же велики ровно настолько, насколько позволяем себе так считать.
Иногда я думаю, что астрология, должно быть, берет свое начало с того момента эволюции человека, когда он утратил веру в самого себя. Или, скажем, когда он утратил свою целостность. Когда он захотел знать, вместо того чтобы быть. <…> И когда человек распался, он распался на мириады осколков. Но и сегодня, при нашей нынешней фрагментированности, снова обрести целостность возможно. <…> И это возвращает меня к вопросу выбора. Человек может доказать, что он свободен, только решив стать таковым. А стать таковым он может только тогда, когда осознает, что сам сделал себя несвободным. <…> Чем больше от Бога он признает в самом себе, тем свободнее он становится» (с. 66-68).
«Я говорю, что мы суть одно, а не многое. <…> Я говорю, что видеть различия означает делать различия. Лишь для астролога Козерог есть Козерог. Астрология использует только несколько планет, Солнце и Луну, но что тогда с миллионами других планет, других вселенных, что со всеми звездами, кометами, метеорами и астероидами? Что сказывается — расстояние, размеры или яркость? <…> Кто осмелится сказать, где начинается и кончается влияние? <…> Почему все так сложно, так трудно, так темно, так неудовлетворительно? Потому что мы сделали себя центром вселенной, потому что мы желаем, чтобы все работало так, как нужно нам. А следовало бы открыть, чего же оно само желает, — как бы это ни называлось: жизнь, разум, Бог. Если в этом и есть цель астрологии, то я за нее руками и ногами.
<…> Когда я вижу людей, изучающих свои натальные карты, чтобы избавиться от болезни, нищеты, нужды и чего бы там ни было, я чувствую, что меня воротит от астрологического жаргона. Для меня это выглядит как жалкая попытка эксплуатировать звезды. Мы говорим о судьбе, как будто это нечто явившееся к нам извне; мы забываем, что творим свою судьбу каждым днем жизни. <…> Большинство бед, от которых мы страдаем, прямиком восходят к нашему собственному поведению. Человек страдает… от своих собственных ошибок, собственной глухости, от собственного невежества и пренебрежения законами природы. <…> Ему нет необходимости жить в нищете, пороке, невежестве, в соперничестве и противоборстве. Все в его руках, и в его силах все изменить. но он ничего не изменит, пока будет носиться со своей собственной отдельной судьбой. <…> В болезни нет никакой мистики… Живи просто и мудро. Забудь, прости, отвергни, отрекись. Нужно ли мне изучать свой гороскоп, чтобы понять мудрость столь простого поведения? <…> Радость и покой… Считаю, они в прямой досягаемости, стоит лишь руку протянуть» (с. 68-70).
Новая статья, продолжающая разговор на затронутую тему, здесь.
Миллер Г. Мудрость сердца: повесть, рассказы, статьи. — СПб., 2015. — 352 с.
Миллер Г. Под крышами Парижа: повесть, роман. — СПб., 2015. — 416 с.
Прекрасно сказано. Астрология-лишь один из плодов Древа Познания. Человечество, в лице пары-прародителей посторонилось и не вовремя сорвало плод, закрыв тем самым себе путь ко всему Древу и всем её плодам, каждый из которых-грань познания Вселенной. И чем же мы занимаемся всю свою историю- играемся с единственным плодом, УКРАДЕННЫМ нами, вместо того, чтобы вечно наслаждаться Полнотой Постижения. И был вечер, и было утро…
поторопилось
И что есть тяга к новым знаниям, как не тяга к запретным для нас плодам…
Хорошая подборка. И материал авторский, о чем нам говорит Гугл).
Но были обойдены вниманием «Тропик Рака» и «Тропик Козерога», эти шедевры эротической (скажем так) прозы?!)…
В целом, Миллер — это такая как бы чуть более цивилизованная версия Чарльза Буковски, и где-то вровень с Жаном Жане…
Это вот прекрасно сказано, считаю.
«Человек развивается вопреки обстоятельствам, а не благодаря им. Эта жизненная мудрость, известная на Востоке, дошла до нас во множестве обличий, не последнее из которых — важная наука символов, известная как астрология…
По сути, нет хороших или плохих гороскопов, хорошего или плохого «расположения звезд»; нет испытания людей или вещей моралью или этикой, есть лишь желание постичь смысл внутренних и внешних сил и их взаимодействие.
Попытка, коротко говоря, приблизиться к целостной картине мира и таким образом обрести устойчивость в движущемся потоке жизни, обнимающем познанное и непознанное».
И это.
«Когда я вижу людей, изучающих свои натальные карты, чтобы избавиться от болезни, нищеты, нужды и чего бы там ни было, я чувствую, что меня воротит от астрологического жаргона. Для меня это выглядит как жалкая попытка эксплуатировать звезды…
Меня тошнит от людей, которые все пропускают через один-единственный им известный язык, будь то астрология, религия, йога, политика, экономика и прочее.»
У меня есть термин, для внутреннего служебного пользования — «АГМ» («астрология головного мозга»). И эта штука будет, пожалуй, даже посильнее — условно говоря — «православия головного мозга». Ну когда, например, человек машину поцарапал и уверен, что это вот транзит Плутона так сработал…
Оговорюсь, правда, что всеядность без акцентов и углубления в один предмет вряд ли намного лучше…
И вот с этим трудно не согласиться.
«Когда я вижу людей, изучающих свои натальные карты, чтобы избавиться от болезни, нищеты, нужды и чего бы там ни было, я чувствую, что меня воротит от астрологического жаргона. Для меня это выглядит как жалкая попытка эксплуатировать звезды.»
«…мы сделали себя центром вселенной, потому что мы желаем, чтобы все работало так, как нужно нам. А следовало бы открыть, чего же оно само желает, — как бы это ни называлось: жизнь, разум, Бог. Если в этом и есть цель астрологии, то я за нее руками и ногами».
*
Вообще, удивительно мудрый человек оказался. В юности, помню, по тем двум «Тропикам» такого впечатления этот автор не производил, — видимо, не на то тогда я смотрел;).
А сейчас — снимаю шляпу. Вот просто мудрый дядька. Который просто любил жизнь как она есть. Во всей ее, значит, как-она-естьвости). И еще умел талантливо писать об этом.
Спасибо за подборку.
Да, у него есть очень разные книги. «Тропик Козерога» я пока не читал, а вот «Тропик Рака» очень сильно отличается от его великолепной философской работы «Аэрокондиционированный кошмар». После этой книги, которая явилась чем-то похожим на «Одноэтажную Америку» Ильфа и Петрова, мои уважение и интерес к Миллеру явно увеличились. Кажется так, что глубокие идеи различных мыслителей во многом сходны. Во всяком случае, то, о чем здесь идет речь, аналогично итогу подлинной индивидуации по Юнгу, когда человек не только осознает свой смысл, но и некую волю Вселенной, по отношению к которой достигает гармоничности, потому что не противится ей.