Р. Тарнас: рассвет новой Вселенной (Часть I)

Вашему вниманию предлагается перевод статьи Ричарда Тарнаса из англоязычного периодического издания «The Mountain Astrologer» (выпуск за декабрь 2005-январь 2006 г.), которая до этого никогда не публиковалась в России.

солнечная система

Биографическая справка: Ричард Тарнас (род. 21 февраля 1950 г.) — историк культуры, профессор философии и психологии в Калифорнийском институте интегральных исследований, наиболее известный своими книгами «Страсть западного мышления» и «Космос и Психэ: предвестники нового мировоззрения». Сподвижник Станислава Грофа.

«The Mountain Astrologer» с гордостью публикует отрывок из долгожданной новой книги Ричарда Тарнаса «Космос и Психэ: предвестники нового мировоззрения» с заключительными комментариями, написанными специально для читателей ТМА.

РАССВЕТ НОВОЙ ВСЕЛЕННОЙ

Наверное, это был захватывающий опыт, — быть в ряду таких ранних научных революционеров современной эпохи, как Коперник и его ближайшие преемники Ретик, Гизе, Диггес, Бруно, Мёстлин, Кеплер, Галилей, — когда они первыми стали осознавать поразительную истинность гелиоцентрической теории. Их чувства космического переворота и удивления были почти что невыразимыми. Тот взгляд на Землю и ее место во Вселенной, которого придерживался человеческий разум практически без вопросов в течение многих тысяч лет, теперь вдруг был признан гигантской иллюзией. Мы, жители двадцать первого века, давно привыкшие к жизни в той новой Вселенной, что впервые раскрыли провидцы эпохи Возрождения, должны задействовать все свое интеллектуальное воображение, чтобы ощутить вновь наступивший тогда драматический момент перехода от одного мира к другому. Сколь неожиданным было осознать, что сама Земля, очевидно, являвшаяся наиболее стационарной и недвижимой сущностью во всем Космосе, на которой человек жил в ощущении прочной неизменности всю его жизнь, в действительности в тот же самый момент свободно двигалась сквозь пространство, сквозь небеса, вращаясь вокруг своей оси и совершая круги вокруг Солнца, в непостижимо огромной расширяющейся Вселенной, что Земля больше не абсолютный фиксированный центр этой вселенной, как считалось с начала существования человеческого сознания, но скорее планета, небесное тело, путешествующее в этом абсолютно новом Космосе, чьи размеры, структура и значение были теперь коренным образом преображены: такое откровение должно было наполнить ум и дух трепетом, редко известным в истории человечества.

Тем не менее, это не единственное значение открытия Коперника, ускользающее от нас сегодня. Мы также склонны забывать, — и традиционная история Научной Революции, как правило, также совсем не обращает своего внимания, — в какой мере подлинное открытие тогда было наполнено духовной значимостью. Первые революционеры от науки воспринимали свои прорывы как божественные озарения, духовные пробуждения к истинному структурному величию и рациональной красоте космического порядка. Это были не просто абстрактные концептуальные инновации или эмпирические выводы, имеющие лишь теоретическую ценность. Они не были, как это было в случае с астрономией, начиная с классической древности, математическими конструкциями инструментализма, эпициклическими механизмами, созданными для незначительного увеличения точности прогноза. Новые открытия были триумфом священного поиска. В течение тысяч лет небесное и земное царства считались кардинально разделенными реалиями, как несоизмеримо было божественное и человеческое. Из-за их чрезвычайной сложности истинную природу движения планет стали рассматривать как нечто, что принципиально выходит за пределы возможностей человеческого интеллекта и понимания. Относительно небесных и божественных дел казалось, только Библия может раскрыть правду; астрономия не могла дать ничего, кроме фальшивых истолкований сквозь тусклое стекло. Но впоследствии была открыта истинная реальность божественно упорядоченного Космоса. Глубокие тайны Вселенной разворачивались в сознании ученых по милости Божества, чья слава теперь предстала в истинном свете. Потрясающие математические соответствия и эстетическое совершенство новой Вселенной раскрыли потенциал трансцендентного разума невообразимой силы и великолепия. Само это откровение оказало на человеческий разум, способный постигнуть подобное устройство вещей, глубоко возвышающее и укрепляющее воздействие.

Таким образом, открытие гелиоцентрической системы мира стало толчком в становлении роли человеческого разума, открыло божественную способность человеческого существа к точному знанию о мире на макрокосмического уровне, — дотоле небывалый факт во всей истории западной астрономии. Именно эта беспрецедентная заявка на постижение космологической истины, на способность отразить объективную реальность необъятной Вселенной, а не только лишь практически пригодные инструменталистские домыслы, именно эта претензия сделала революцию Коперника столь революционной, столь освобождающей, став для современного человечества парадигмой новообретенной силы самоопределения и космического осознания с помощью силы разума.

Кроме того, все великие коперниканцы – от самого Коперника до Ньютона – были глубоко убеждены, что космический порядок был создан, чтобы быть воспринятым человеческим разумом. Вот и сейчас, после тысячелетий темного невежества в изгнании, которое было как духовным, так и интеллектуальным, человеческий разум, наконец, достиг прямого контакта с истинным космическим порядком, как давно было предрешено божественным сознанием. Только так мы можем понять весь восторг Кеплера, знаковой фигуры революции Коперника, когда он объявил о своем открытии третьего закона движения планет, завершившего раннюю математическую основу гелиоцентрической теории:

«Теперь, начиная с рассвета, случившегося восемнадцать месяцев назад, cо дня, который был три месяца назад, и заканчивая несколькими днями ранее, когда Солнце осветило мою замечательную теорию, ничего меня более не сдерживает. Я преисполнен священного исступления: смею честно признаться, что я украл золотые сосуды египтян, чтобы построить жилище Бога моего далеко от границ Египта. Если вы простите меня, я буду рад; если же вы будете упрекать меня, то я это стерплю. Жребий брошен, и я пишу книгу – для чтения сейчас или для потомков, это не имеет значения. Она может подождать читателя и столетие, как сам Бог ждал шесть тысяч лет свидетеля».

тарнас

Родилась новая вселенная, и Солнце – центральное светило Коперника и Кеплера, воспринимаемое как само изображение Бога, – пролило на мир новый свет божественного постижения. Однако, как напоминают нам слова Кеплера, эти первые ученые имели мало сторонников, они были одни на пути, который мы сегодня вряд ли сможем понять. Теперь, когда что Коперник, что Кеплер, видятся нам, как первые из миллионов, признавших новую вселенную, легко забыть, сколь одинокими они были. В течение их жизни существовали не миллионы, а буквально один или два, позже горсточка тех, кто вступал в переписку с иными странами, чтобы тайно поддерживать друг друга в их почти неправдоподобных взглядах. Чтобы поставить себя на их место, мы должны были бы представить себе, что мы сделали эпохальное открытие, которое будет отвергнуто не только неискушенными массами, но практически всеми основными интеллектуальными и культурными авторитетами того времени – всеми самыми выдающимися университетскими профессорами, самыми уважаемыми учеными, нобелевскими лауреатами, Папой и другими религиозными лидерами, наиболее видными философами, научными обозревателями из «New York Review of Books» и «Times Literary Supplement» – всеми добросовестными и образованными хранителями культурного мировоззрения. Десятилетие за десятилетием наша новая концепция космоса должна была, как заметно всем, откровенно осуждаться, отклоняться и игнорироваться теми, кто счел ее абсурдной глупостью или, если необходимо, критиковаться и запрещаться как опасная ересь.

Сам Коперник предвидел такую реакцию. В своем предисловии к «De revolutionibus» («О вращении небесных тел»), он предсказал, что как только определенные люди услышат о его работе, то будут «возмущенно кричать, что за подобные взгляды я должен быть сразу освистан». Вспоминая привычку пифагорейцев доверять «благородные и с трудом завоеванные открытия» только сокровенному кругу друзей и близких, Коперник заявил, что долго колебался, прежде чем публиковать свою работу, дабы она не стала презираемой теми, кто слишком невежествен или же поймет ее превратно. Так и случилось, и она была встречена скептически даже самыми передовыми и инновационными мыслителями того времени. Учебники истории уже давно растолковывают нам, что главные религиозные власти того времени, сначала протестантская, а позже и католическая, выступили категорически против теории Коперника. Еще до публикации «Dе Revolutionibus» Лютер, как сообщается, сказал: «Люди слушают выскочку астролога, который старается доказать, что вращается именно Земля, а не на небеса или небесный свод, Солнце и Луна… Этот глупец жаждет обратить вспять всю астрономию; однако Священное Писание говорит нам, что Иисус приказал Земле оставаться неподвижной, а не Солнцу». А в своем комментарии к «Книге Бытия» Кальвин написал: «Кто отважится поставить авторитет Коперника выше, чем Святого Духа?» Даже светские интеллектуалы оставались пренебрежительными: «Никто в здравом уме, — сказал влиятельный либеральный философ Жан Боден, — или мало-мальски знакомый с физикой, никогда не подумает, что Земля, тяжелая и громоздкая от собственных веса и массы, раскачивается вверх и вниз вокруг своего центра да еще и Солнца; при малейшем сотрясении Земли мы бы увидели города и крепости, столицы и горы в разрушенном состоянии».

Новая теория противоречила не только здравому смыслу, не только буквальным интерпретациям некоторых отрывков из Библии, но и наиболее убедительным и давним принципам физики и космологии. Большинство ведущих академических ученых тех дней думали, что идея столь неправдоподобна, что не требует серьезного рассмотрения. Впечатляющие научные аргументы (касающиеся, например, падения предметов к Земле) и тщательные астрономические наблюдения (подобные отсутствию ежегодного звездного параллакса) сильно противоречили гелиоцентрической гипотезе. В свете тогда распространенных научных предположений новая идея выглядела совсем неразумно. Аргументы, которые мы находим убедительными сегодня, не были убедительными тогда. Без совершенно новой космологической рамки и новых принципов интерпретации, через которые следовало посмотреть на данные, всем аргументам и доказательствам движения Земли не хватало силы. И физически, и философски новая теория была «невозможной». И хотя она основывалась отчасти на тяжело давшихся результатах, достигнутых схоластами средневековых университетов, ее последствия являлись вызовом всему средневековому взгляду на мир. Сегодня мы можем легко упустить из виду то, что смелый, почти безрассудный акт веры поддерживался верой революционеров в новый мир. Это, конечно, не было «эмпирически» доказано. Неудивительно, что для укрепления своей незрелой гипотезы и для воодушевления самих себя ранние коперниканцы неоднократно вспоминали имена всех тех древних авторитетов, что могли – Аристарха, Гераклита, пифагорейцев, – как предшественников их собственной точки зрения.

Это не было ни эмпирическими соображениями, ни «рациональными» факторами в узком современном смысле, которые сыграли решающую роль в убеждениях ранних коперниканских революционеров, чтобы преследовать и разработать гелиоцентрическую гипотезу. Они были необходимыми, но недостаточными условиями для столь радикальной перемены. Это были, прежде всего, мощная духовная и даже эстетическая интеллектуальная склонность, которая создала решающее различие. И именно эти предрасположенности, находящиеся под влиянием гуманизма Ренессанса и неоплатонизма, герметической эзотерики и христианского мистицизма, подтверждали значительно расширенную мистически-математическую космологию, которая эффективно преобразовала значение рациональных и эмпирических факторов. Чтобы понять и представить себе новое видение космоса, необходима была новая гуманистическая вера в совершенство мира, силу самореализации, роль человеческого существования, способного воспринять и сформулировать истинные формы божественно созданной Вселенной. Чтобы быть увлеченным гелиоцентрической концепцией, требовалась также платонически-пифагорейская убежденность, что Создатель Вселенной выразил свой божественный разум через математические формы и геометрическую гармонию вечной трансцендентной природы и что проблема видимых планетных движений, поразительно сложных, прикрывает более простую, элегантную правду. Требовалось также неоплатоническое понимание Солнца как видимого отражения центрального Божества, живой метафоры божественного творческого принципа, чье светлое сияние и слава сделали его наиболее подходящим телом в небесах для того, чтобы быть космическим центром. Чтобы принять идею Коперника в первые десятилетия, требовались, прежде всего, преобладающая страсть к интеллектуальной красоте определенного рода и точности, восприимчивость к таким ценным внутренним качествам божественных небес, как элегантность, гармония, простота и согласованность, а также готовность игнорировать как свидетельства чувств, так и аргументы современных физиков против движения Земли, уверенность, что в надлежащий момент адекватное объяснение может быть найдено. Продолжение статьи читайте здесь.

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.