Вниманию читателей блога предлагается вторая часть перевода статьи, впервые опубликованной в издании «Astrological Journal» в 2000 году. На русском языке публикуется впервые. Перевод первой части доступен по соответствующей ссылке. Джеффри Дин (род. 30.12.1935 г.) — ученый и бывший астролог. Автор большого числа исследовательских публикаций, среди которых выделяется работа «Современные достижения в натальной астрологии» — первый всесторонний критический обзор астрологических исследований, написанный в содружестве с рядом других исследователей. Артур Мэтер — координатор исследований британской Астрологической ассоциации в 1971-1978 годах, соавтор книги «Современные достижения в натальной астрологии». Основная сфера его интересов — границы соприкосновения между наукой, астрологией и паранормальными явлениями.
Реакция на отрицательные свидетельства
В 1990-е годы дистанцирование Чарльза от отрицательных свидетельств стало еще сильнее, хотя (благодаря компьютерам и журналам, подобным «Correlation») качество исследований существенно превышало все то, о чем сообщалось в «Современных достижениях» двадцатью годами ранее. Харви обосновывает свое дистанцирование в статье «Различные подходы к астрологическим исследованиям» в журнале «Correlation» (выпуск 13(2), с. 55-59, 1994), где выделяет две различные категории исследований. Одна из них — это поиск неопровержимых свидетельств и это «похоже на тупиковую ситуацию». Вторая категория — это развитие таких идей, как срединные точки Эбертина, циклический подход Радьяра, гармоники Эдди, астрокартография Льюиса, композитные карты Хэнда и возрождение (во всяком случае, в Британии) неоплатонических концепций.
Чарльз замечает, что «подобные крупные разработки в астрологии со всем их глубоким философским смыслом игнорируются или отклоняются большинством (традиционных научных) исследователей как недоказанные, иллюзорные или как следствие рационализации в попытке объяснить, почему любая карта соответствует фактам». Тем не менее, астролог обладает «тонким пониманием» того, как работает астрология, и «знает, что одна и та же комбинация может выражать себя целым рядом способов», которые ускользают от научного изучения. Поэтому: «Чем больше те из нас, кто исследует астрологию, начинают думать на символическом и метафорическом языке, используемом астрологией, тем больше у нас шансов на эксперименты, которые дадут убедительные и интересные результаты».
Этот вывод лишний раз указывает на различие в наших точках зрения. Хотя это правда, что научные исследователи склонны игнорировать подобные разработки, и они делают это только потому, что рассматривают сведения об астрологическом непостоянстве как свидетельства о ее нефальсифицируемости1. Для нас аргументы в пользу того, что астрология работает, были бы более убедительными, если бы не готовность астрологов продолжать верить в астрологию наряду с ситуацией, когда они раз за разом проваливали тесты, которые во многих случаях сами же помогли разработать2. Аргументы о методологии не объясняют, почему астрологи продолжают считать, что астрология работает, если ее так трудно продемонстрировать в условиях, когда неастрологические факторы контролируются. И кажется, что она неспособна удовлетворить настоятельный призыв Чарльза в 1990 году к «действительно вдумчивым и творческим экспериментам, основанным на том, как работает астрология», а также затрудняется сформулировать «правильные вопросы».
Неоплатонические взгляды
В своей последней книге «Принципы астрологии» (Thorsons 1999), написанной в соавторстве с супругой Сьюзи, Чарльз вновь подчеркивает свои неоплатонические взгляды на астрологию. «Несмотря на высокомерный гогот научной ортодоксии, она (астрология) по-прежнему продолжает очаровывать умы некоторых из лучших современных мыслителей». И причина этого проста. Астрология рассматривает космос как «живую, разумную, целеустремленную сущность, в которой часть и целое танцуют вместе в резонансе с музыкой сфер; иерархия уровней порядка, в котором более высокие уровни влияют на более низкие и в котором активность, кажущаяся случайной, здесь, внизу на Земле, может рассматриваться как упорядоченное поведение, если смотреть с позиции небес» (стр.3). Он отмечает, что неоплатонические принципы можно заметить в таких различных гадательных процессах, как нумерология и Таро3. «Однако астрология уникальна в своем определении того, каким образом движение тел физической Солнечной системы отражает или отображает, как на огромных космических часах, ежемоментные процессы жизни. Взяв на вооружение это фундаментальное прозрение, астрологи на протяжении веков сумели разработать замечательную науку и искусство для изучения творческого потенциала любого момента пространства-времени, будь то прошлое, настоящее или будущее» (с. 36).
В отличие от его предыдущих работ, здесь нет ни намека на необходимость более хороших тестов. Единственные эмпирические данные, которые он приводит в пользу «замечательной науки и искусства» — это положительные результаты Гокленов. Их отрицательные результаты не упоминаются, как и существование сотен других эмпирических исследований4. В его разделе источников перечисляются шестьдесят книг и журналов по астрологии, но упускаются какие-либо упоминания о «Последних достижениях», журнале «Correlation» или каком-либо ином научном издании. Кроме маленького исключения, нет даже упоминания о гармонических находках Джона Эдди, возможно, потому, что Чарльз знал, что исследование одного из нас (Джеффри Дина) показало — они могут быть разумно отнесены к артефактам (Correlation, 16(2), 10-39, 1997).
Надежды на научную революцию
Таким образом, в конце концов, Чарльз получил от научного подхода, отстаиваемого двадцать лет назад в период создания «Последних достижения», лишь незначительную поддержку. Как и Джон Эдди до него, он был уверен, что это (применение научной методологии в сфере астрологии) приведет к научной революции, обещанной «Возрожденной астрологией». Для него ее отсутствие было лишь временным явлением. Он продолжал возлагать надежды на возможную научную революцию, эхом которой стала идея физика Дэвида Бома5 об импликативном порядке6, где «начинает возникать картина астрологии как систематической алгебры жизни и сознания, полностью совместимой с новой физикой» (стр. 26). По сути, это была версия древней мистической идеи об импликативном духе как первичной силе во Вселенной и экспликативной материи как о ее проявлении. На протяжении веков астрологи совершали подобные прыжки веры в поисках астрологически дружественной Вселенной. Однако кропотливая практика и огромный опыт Чарльза сделали его предположения, пожалуй, более оправданным, чем в большинстве таких случаев.
Как и Джон Эдди, Чарльз верил, что астрология в конечном итоге произведет революцию в науке и современной мысли и исцелит болезни человечества, объединив духовные и материальные ценности. Но за годы, прошедшие после его смерти, эмпирическая поддержка астрологии продолжала уменьшаться. И как отмечает американский астролог и историк Джеймс Холден, концепция гармоник «не нашла одобрения у большинства астрологов и интерес к ней угас» («A History of Horoscopic Astrology», AFA 1996, с. 201). Пропасть между астрологией и наукой до сих пор не преодолена.
По иронии судьбы, усилия Чарльза, не подкрепленные ожидаемыми результатами, возможно, способствовали растущему осознанию, по крайней мере, среди исследователей и новаторов, что астрология является скорее духовным, нежели материальным явлением. И вместе с этим, в противоположность его собственным убеждениям, возникает необходимость разделения между осознаваемыми внутренними смыслами и внешней реальностью, между астрологией и наукой как конструктивного пути продвижения вперед. Ожидаемая революция не исключается, но она все равно должна учитывать уже полученные результаты. Тем не менее, работа самого Чарльза и достигнутые им успехи создали хороший контекст для всего, что может появиться в будущем. Работа по прояснению этих фундаментальных вопросов была бы достойной данью его жизни. Вклад Чарльза в астрологию отмечен ежегодной премией Астрологической ассоциации имени Чарльза Харви за выдающиеся заслуги в области астрологии. Ее получателями стали Лиз Грин (в 2001 году), Оливия Барклай (в 2002 году) и Ник Кэмпион (в 2003 году).
Благодарности
Мемориальный выпуск в «Астрологического журнала» номер 42(3) за май/июнь 2000 г., посвященного Чарльзу Харви, содержит 25 страниц дани уважения и воспоминаний, многие из которых чрезвычайно трогательны, от ряда ведущих астрологических имен в мире. Они иллюстрируют выдающийся вклад Чарльза в астрологию в целом, а также то, как он тронул сердца и умы всех, кого повстречал. Астрология, которую он любил, была предметом ожесточенных разногласий, однако Ник Кэмпион отметил (в 1994 году), что «за все четырнадцать лет, что я его знаю, я ни разу не слышал, чтобы он произнес пренебрежительное слово о ком-либо». Некрологи, посвященные Харви, публиковались в «Таймс» (перепечатано в вышеупомянутом мемориальном номере) и «Гардиан». Длинный некролог Саймона Беста, основателя и редактора «Correlation», см. в выпуске «Correlation» номер 18 (2) за 2000 год (с. 3-8). Мы благодарим Ника Кэмпиона за полезные комментарии.
1 Фальсифицируемость — это понятие, предпологающее принципиальную опровержимость утверждения. Данный критерий научной теории был сформулирован Карлом Поппером в 1935 году. Согласно критерию Поппера, научная теория не может быть принципиально неопровержимой (в противном случае это просто догмат, вера). Принцип фальсифицируемости противоположен принципу верифицируемости: при верификации гипотезы исследователь ищет подтверждающие её примеры, при фальсифицируемости — примеры, опровергающие её. Стоит, однако, сказать, что при всей значимости идей Поппера, применение его методологии на практике к реальной истории науки показало, по мнению некоторых философов, её ограниченность. Применение попперовского критерия фальсифицируемости в ряде наук (например, в экономике), может быть деструктивным, поскольку ведёт к признанию их антинаучного характера. К. Поппер, например, отказывал таким гуманитарным дисциплинам, как история и социология, в статусе науки. Противовесом фальсификационистской доктрине служит тезис Дюэма-Куайна, который гласит: в силу системного характера научного знания эмпирическая проверка отдельно взятых положений теории может быть невозможна, при сохранении, однако, возможности проверки теории как целостной конструкции.
2 Как мы видели ранее, причина столь частых «провалов» тестов заключалась отчасти в том, что проверяли что-то заведомо некорректное, а также в том, что результаты в ряде случаев обрабатывались некорректно. Меня во всей этой истории с проверками удивляет одно: самое эффектное в астрологии — это прогностика, например, техника транзитов, так впечатлившая С. Грофа. Но мне не известно ни одной проверки данных методик! (Т.е. сопоставление транзитов и событий в жизни испытуемых.) Раз за разом проверяют описание личности и психологических черт, но это не самая выдающаяся способность астрологии. О том, насколько много совпадений между транзитами медленных планет и событиями в жизни людей, говорит хотя бы следующая иллюстрация. В работе Тома Батлера-Боудона «50 великих книг по психологии», в разделе, посвященном сочинению Дэвида Бернса «Хорошее самочувствие: новая терапия настроений», читаем: «40 лет назад средний возраст наступления депрессии составлял 29,5 лет, сегодня он сократился вдвое, достигнув отметки 14,5 лет». Знающий циклы планет, прочитав эти строки, хмыкнет, ведь именно 29 с половиной лет — это время, когда Сатурн возвращается в свое натальное положение. А половина от этого срока — время, когда транзитный Сатурн пребывает в оппозиции к натальному во всех картах без исключения.
3 Сравните эти взгляды с идеями, высказанными психологом юнгианского направления Марией-Луизой фон Франц в работе «Психэ и материя»: «…Юнг открыл в феномене синхронистичности эмпирическое доказательство существования unus mundus. Позднее он сделал важное уточнение, что психологическим и парапсихологическим эквивалентом unus mundus служат, соответственно, мандала и принцип синхронистичности. / Так как это единство бытия невозможно постичь нашим рациональным разумом, оно выражает себя — как и всегда в таких случаях — через символику. У многих народов мы находим попытки объединить два вышеупомянутых аспекта (то есть мандалу и синхронистичность) в стремлении создать некое устройство, с помощью которого можно наладить контакт с абсолютным знанием. Наиболее известный символ из числа таких — это, разумеется, гороскоп».
4 Подобный подход (нежелание уделять внимание свидетельствам «другой стороны») совершенно зеркально применим к ситуации с работами об астрологии скептиков. В этом плане показательна брошюра В. Сурдина «Астрология и наука». О том, что научное сообщество даже готово идти на подтасовки результатов, если они укажут на действенность астрологии, читайте в статье Роберта Карри.
5 Дэвид Джозеф Бом (1917-1992) — учёный-физик, известный своими работами по квантовой физике, философии и нейропсихологии. В последние годы жизни много времени уделял работе над голографической моделью Вселенной. В дополнение к физическим исследованиям, он продолжал поиск возможных путей сотрудничества между представителями разных культур и различных профессий. Так, он неоднократно встречался с индейцами Северной Америки, Далай Ламой и Джидду Кришнамурти. К тому же он принимал участие в работах групп психотерапии.
6 Импликативный порядок — это мир, который Дэвид Бом описывает как подобное волновому информационное поле, которое пронизывает каждую и любую точку пространства и времени. Всегда пребывая в любой точке физической вселенной, импликативный порядок дает информацию обо всей остальной вселенной. Более того, этот порядок ещё и структурирует и организует то, что называется проявленным (экспликативным) миром. Его можно представить себе как мир архетипов, или мир духовный, или как предтечу проявленного мира.
Источник: Mather A., Dean G. Patron of research. A tribute to Charles Harvey 1940-2000 // Astrological Journal 42(6), 45-46, Nov/Dec 2000. В эл. виде: https://www.astrology-and-science.com/H-patr2.htm