Философ Борис Пружинин рассуждает об астрологии

Биографическая справка: Борис Исаевич Пружинин (род. 1 декабря 1944 г.) — советский и российский философ. Доктор философских наук (1992). Главный редактор журнала «Вопросы философии». Профессор кафедры онтологии, логики и теории познания факультета философии НИУ ВШЭ. Известен как специалист в областях эпистемологии, философии науки, анализа феномена псевдонауки.

Ниже приведены выдержки из статьи Б. Пружинина «Астрология: наука, псевдонаука, идеология?» (опубликована в 1994 г. на страницах журнала «Вопросы философии»):

«Полстолетия интенсивной просветительской пропаганды произвели наконец соответствующий эффект: астрологические представления усваиваются у нас сегодня с поразительной легкостью и притом прежде всего людьми образованными, так сказать, просвещенными. Стало хорошим тоном выслушивать по всякому поводу прогнозы модных астрологов, брать у них интервью, распечатывать гороскопы с помощью компьютеров. А традиционного скептицизма наших ученых едва хватает на сохранение в целостности их собственного научного миросозерцания. Между тем, если и можно что-либо понять в феномене сегодняшнего астрологического ренессанса, то только в связи с наукой. Две с лишним тысячи лет астрология стремилась стать респектабельной наукой, и уже по одной этой причине любое аналитическое обращение к астрологическому материалу должно, во всяком случае первоначально, рассматривать этот материал как научный».

«Предсказания по звездам можно строить и не рационализируя представления о связи, существующей между «данными» и «небесными» событиями. Можно предсказывать по звездам, совершенно игнорируя астрологическую теорию или просто не подозревая о ее существовании. <…> Астрология — недавнее приобретение человечества, наука. Гадание по звездам — по крайней мере вдвое старше. Свидетельства же о том, как люди почитали звезды и поклонялись им, приходят к нам из самой глубокой древности. Идею о некоторого рода зависимости земных событий от расположения и движения звезд порождала сама жизнь, повседневная жизнь охотников, пастухов, позднее — земледельцев. Звезды реально играли в этой жизни огромную, с трудом представимую для нас сегодня роль. Ритмы звездного неба задавали практически все витальные и технологические циклы древнего человека. <…> И заметим сразу: как бы наивно ни трактовали древние природу вмешательства звезд в земные дела, сам объективный факт такого вмешательства у нас сомнений вызывать не должен. Люди фактически ритмизировали и свой быт, и свои технологии по звездам. И эта реальная ритмизация составляла основу, вокруг которой концентрировался столь же реальный опыт».

«Приложение к технике гадания по звездам математического языка (в основном языка геометрии) обеспечило ее формальную рационализацию и открыло возможность унифицировать, строго организовать и сделать обозримым огромный, тысячелетиями накапливающийся массив разнородного и разнообразного опыта. Все это стало возможным в полной мере с появлением рациональных астрономических моделей небесной динамики (Евдокс Книдский ок. 406 — ок. 355 гг. до н.э.). Гадание по звездам, опирающееся на точные, высоко рационализированные представления об устройстве звездного неба, осуществляемое с помощью математических методов, получило право на гордый титул «логии». Ибо такая рационализация действительно открыла возможность по-научному уточнять идею связи земных и небесных событий, учитывать тончайшие нюансы этой связи и, стало быть, непрерывно совершенствовать центральную идею астрологии вместе с совершенствованием математики, астрономии и, что особенно важно, постоянно контролировать точность астрологических предсказаний. Другой вопрос, как воспользовалась этой возможностью астрология. Но так или иначе применение точного языка астрономии и математики к технике гадания по звездам превратило эту технику в духовное образование, во многих отношениях подобное науке. В Древнем Риме, во всяком случае, астрологов просто называли математиками, а математика тогда была одним из синонимов науки».

«Термин «астрология» используется для обозначения как астрологической теории, так и практической астрологии, т.е. деятельности по построению астрологических прогнозов, предназначенных для конкретных людей или сообществ.) Как правило, подобные совпадения случаются в науках социально-гуманитарного цикла. И астрологию можно было бы отнести к их числу, хотя непосредственно в центре ее внимания — небесные тела. В движении «звезд» усматривает астролог «земные», человеческие смыслы».

«Формализованная модель Звездного Неба с ее строго градуированными орбитами и математически заданной топологией, со строгой размеренностью влияний делает Слово Вселенной, артикулирующее также и наше земное бытие, отчетливым. Но для того чтобы понять смысл сказанного, надо ведь еще понимать и значение произносимых слов!

Динамика звездного неба интересует астрологов постольку, поскольку она говорит нечто о земных делах. Астрология — наука не о звездах, а о людях. Что означает, скажем, перемещение Марса из созвездия Овна в созвездие Тельца и тот факт, что с точки зрения земного наблюдателя Марс образует угол 30° с Венерой? Что означает это не для небесного тела, именуемого Марсом, а для нас, для тех, кому астролог, читая Книгу Неба, вознамерился сообщить нечто важное, т.е. прямо касающееся нас? Этот уровень астрологического знания (третья составляющая теоретической астрологии) представлен в виде серии особого вида гипотез, которые в терминах современной методологии науки могут быть названы метаязыковыми или интерпретативными: «Марс — солдат. Бравый, энергичный, суровый, свирепый, жестокий, полный устремлений, хотя, быть может, и не особенно умный. Он легко выходит из себя, он скор на слово и на дело…»

Именно эти гипотезы задают исходную предметность астрологии, а астрономические сведения и математический аппарат служат лишь их уточнению. И, между прочим, именно эти гипотезы должны подвергаться рационально организованной опытной проверке в науке астрологии, ибо это собственно и есть гипотезы о природе и характере астрологической связи земных и небесных событий. А различного рода математические и астрономические структуры служат лишь их уточнению».

«Астрология… в своих интерпретативных структурах всегда ориентировалась прежде всего на личностно-смысловой подтекст человеческих взаимоотношений».

«Благодаря подобным интерпретативным гипотезам эволюции небесных тел предстают как аналоги развертывания жизненных ситуаций, в которых действуют отдельные люди, группы людей, государства, народы. Ту же структуру межличностных отношений можно проецировать на самочувствие, состояние здоровья или на коммерческое предприятие. Структура эта в общем универсальна и позволяет в принципе соотносить небесные эволюции с любыми человеческими делами, коль скоро эти дела всегда могут быть представлены в аспекте человеческих отношений. Но чего эти гипотезы напрочь лишены — так это точности, определенности в отношении условий их реализации, столь необходимой для гипотез науки. И никакие математические расчеты не могут ничего уточнить в характере действия звезд, поскольку речь идет о переживании горя или радости, об ощущении успеха или неудачи… Рассуждения астрологов всегда недостаточно определенны, чтобы включить их в стандартную экспериментальную ситуацию.

Однако они достаточно определенны, чтобы их понял человек, хотя бы поверхностно приобщенный к соответствующей традиции. И не только понял, но и принял как ориентир для своей деятельности.

Мы не можем и, очевидно, не сможем никогда экспериментально-эмпирически продемонстрировать истинность или ложность интерпретативных гипотез астрологии. Но помимо научной аргументации, основанной на разуме, есть и иной тип аргументации, пожалуй, даже более мощный и уж, во всяком случае, более распространенный,— есть еще аргументация от традиции. В древности планету Марс посвящали войне, вавилоняне связывали эту планету с богом смерти, Нинибой… Очевидно, что-то достаточно серьезное стоит за этими убеждениями древних — какой-то тысячелетний опыт. И между прочим наука достаточно активно использует этот опыт. Ее, кстати, вообще не интересует, откуда берется та или иная идея, каков источник возникновения научных гипотез в наших головах (в этом плане наука очень схожа с поэзией). Так что научные идеи могут заимствоваться и из традиционных верований — главное, чтобы за этими идеями стояло некоторое реальное содержание. Однако и для науки, и для поэзии важен свой способ представления идей. Научные идеи должны быть обоснованы совершенно определенным, отработанным и принятым в науке способом; а отклонение от стандартов научного обоснования ставит данное духовное образование вне науки».

«Сегодня много говорят о релятивности стандартов науки, об их социокультурной обусловленности и, соответственно, о социокультурной обусловленности самой науки. Некоторые лидеры постпозитивистской волны в методологии, прежде всего П. Фейрабенд, весьма способствовали распространению убеждений, согласно которым науку вообще невозможно отличить не только от наукоподобных образований, но даже от мифа. Действительно, нельзя не признать, что наука, ориентированная на неизменные стандарты, обречена на стагнацию, что в реальной науке очень многое релятивно к культурно-историческим, социальным и даже личностным обстоятельствам. И тем не менее есть наука и есть не-наука: никакая наука, даже самая рациональная, не может обойтись без апелляций к традиции, но отнюдь не традиция определяет лицо науки».

«В обычном гадании такая техника многозначности зачастую превращается в самодостаточное средство предсказания. Но тем самым она практически отрывается от сконцентрированного в традиции реального опыта. Так, техника карточного гадания сегодня, как правило, опирается лишь на проницательность и на личный опыт гадающего, ибо никакой традиции уже нет теперь за беспредельно размытой семантикой современных игральных карт; зато «объект» гадания становится здесь полноправным соучастником и в ходе весьма эмоционального общения с гадальщиком сам же и решает, что есть и какой продолжительности должна быть «дорога дальняя» и что это за учреждение — «казенный дом». Иногда до такого же уровня низводится астрология: большинство тиражируемых гороскопов именно таковы хотя бы потому, что они игнорируют индивидуальную для каждого раскладку планет. Я, однако, буду рассматривать такую ситуацию разрыва с традицией как вырожденный, не типичный для астрологии случай — несмотря на его массовость».

«Теория инициатив» — это учение о том, как избежать астрологией же предсказанных событий, т. е. событий, строго говоря, предопределенных звездами.

Между прочим, стоики — единственная, пожалуй, античная философская школа, поддержавшая астрологию — резко выступали против теории инициатив: знание о своей судьбе человек получить может, но знание это позволяет ему лишь мужественно принять неизбежное. Астрологи, однако, по самой сути дела, которым они занимаются, не могли принять этот логически неизбежный тезис. Ибо астрология возможна лишь тогда, когда она ориентирована на соучастие в судьбе своего «объекта».

«Можно, приняв общую идею связи земных и небесных событий, эксплицировать содержание традиции с помощью наблюдения и эксперимента так, чтобы обнаруживались повторяющиеся зависимости и воспроизводимые ситуации. Сегодня этот путь интенсивно прорабатывается. Например, серьезное подтверждение (в результате прежде всего статистических исследований) получили гипотезы А.Л. Чижевского о влиянии солнечного излучения (ритмов солнечной активности) на организмы животных и человека. Кроме того, с выходом человека в космос стал складываться комплекс научных дисциплин, где по-новому и в новом экспериментальном контексте предстает древняя идея о влиянии звезд на земные дела».

«Своими культурными функциями, кстати, астрология не отличается от многих других гуманитарных наук, суть которых сводится к социальной и психологической регуляции путем приобщения к традиции. Но точно так же, как эти науки, астрология весьма чувствительна к внешним социокультурным обстоятельствам, легко нарушающим внутренний баланс ее противоположных методологических ориентации. Мне представляется, что сегодня этот баланс нарушен весьма серьезно. Дело в том, что мы давно уже не живем по звездам, что ритмы нашей жизни задаются по большей части технологическими задачами современного производства, и мы в очень малой степени способны фактически включаться в астрологическую традицию».

«Современная астрология характеризуется прежде всего тем, что она несет в себе экологические ценности и тем, как она осваивает и представляет эти ценности. В XIX столетии передовое человечество мечтало решить все проблемы, ритмизовав жизнь по механическим часам,— и астрология тогда практически исчезла. В XX в. очень привлекательной кажется нам идея ритмизовать жизнь по звездам — ив этом, на мои взгляд, суть ее сегодняшнего ренессанса. Что ж, если идеология помогает выжить, она имеет право на существование. Однако есть здесь одно обстоятельство, к которому я хотел бы привлечь внимание.

Современная астрология функционирует в нашей социокультурной среде наподобие идейных образований, предстающих в сознании современного человека в виде научно обоснованного (исторического, экономического, политологического, этнологического, литературоведческого и пр.) знания. Так же, как все эти науки, астрология функционирует (в зависимости от уровня своего действия) в виде идеологического или личностно-психологического феномена и так же, как все эти гуманитарные науки, астрология теряет способность выполнять свои функции, когда ее редуцируют либо к стандартному научному исследованию, либо (в случае именно астрологии) к откровенному гаданию».

«В самом по себе факте реанимации у нас астрологии нет ничего «страшного» — она, видимо, со временем и у нас займет место, отводимое ей в духовной жизни современных развитых стран, т.е. будет обслуживать наше противоречивое желание синхронизировать свою жизнь по живым природным ритмам в эпоху электронных часов. Опасность таит в себе не астрология сама по себе. Опасно в условиях идеологического вакуума неумение обращаться с этим достаточно мощным социокультурным механизмом, и особенно использование его для различного рода политических манипуляций, усиленных к тому же средствами массовой информации. Ведь зачастую далеко не всегда ясно, от имени каких «звезд» вещают нам сегодня наши теле-астрологи о нашем будущем».

Рекомендуемые статьи с похожей тематикой:

Историк и философ Ричард Тарнас об астрологии
Роджер Бек. Древняя астрономия или древняя астрология?
Отечественные философы об астрологии: осторожный, но благожелательный взгляд
Письмо Карла Юнга астрологу Андре Барбо
Что не так с «проверками» астрологии?


Источник: Пружинин Б. Астрология: наука, псевдонаука, идеология? // Вопросы философии. — 1994. — №2. — С. 13-24.

Оставить комментарий

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *

Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.