Биографическая справка: Ричард Тарнас (род. 21 февраля 1950 г.) — профессор философии и истории культуры в Калифорнийском институте интегральных исследований в Сан-Франциско, где он учредил аспирантуру по философии, космологии и вопросам сознания. Также читает лекции по архетипическим исследованиям и глубинной психологии в Магистерском институте Пацифика в Санта-Барбаре и входит в состав Совета управляющих Института К.Г. Юнга в Сан-Франциско. Сподвижник Станислава Грофа. Вниманию читателей предлагаются выдержки из его известной книги «Страсть западного ума: понимание идей, которые сформировали наше мировоззрение» (1991), которая стала бестселлером, вошла в университетскую программу для изучения и была издана у нас под заглавием «История западного мышления» (1995).
«Однако в классическом мире математическая астрономия являлась не совсем светской дисциплиной. Ибо античное понимание неба как местопребывания богов, неразрывно связанное с быстро развивающейся астрономией, породило астрологическую науку (астрология считалась наукой), которая в классическую эпоху наиболее полно была систематизирована Птолемеем. В самом деле, можно утверждать, что астрономию побуждала к продвижению именно ее тесная связь с астрологией: последней как раз и нужны были всяческие технические открытия, дабы упрочилась ее прорицательская власть. В свою очередь, возраставший спрос на астрологические предсказания — будь то при дворе императора, на рыночной площади или в кабинете философа — поощрял дальнейшее развитие астрономии и усиливал ее общественную значимость. Тем самым, обе эти дисциплины, в сущности, составляли единую профессию: так продолжалось от классического периода вплоть до эпохи Возрождения. <…>
С появлением астрологии широко распространилась вера в то, что человеческой жизнью распоряжается не капризный случай, но некая судьба — упорядоченная и доступная человеческому познанию, определяемая небожителями в согласии с планетными движениями. Считалось, что подобные знания помогают человеку понять свою судьбу и действовать с новым ощущением причастности к Космосу. <…> В течение эллинистического периода астрология превратилась в единую систему верований, которая стерла грани между наукой, философией и религией, образовав некую слитную стихию, заметно выделяющуюся на лишенном целостности общем фоне воззрений той поры. Астрологические верования, распространившись во все стороны из главного центра культуры, каковым являлась Александрия, захватили весь эллинистический мир. Они находили одинаковую поддержку у философов-стоиков, платоников и приверженцев Аристотеля, у астрономов-математиков и врачей, у последователей герметических учений — эзотериков — и у представителей различных мистериальных религий.
Однако сами основания астрологической науки каждая из этих групп истолковывала на свой лад — согласно собственным мировоззрениям. <…> Платоники… полагали, что планеты всецело подчиняются власти верховного Добра, но они были склонны видеть в небесных конфигурациях скорее некие указания, нежели причины, и не верили в их абсолютную предопределяющую роль в жизни развитой личности. В птолемеевском подходе также ощущается менее фаталистическое восприятие: он подчеркивал стратегическую ценность подобных занятий и высказывал мысль о том, что человек способен принимать деятельное участие в космических планах. И все же, какими бы ни были отдельные истолкования, вера в умопостигаемый смысл планетных движений для человеческой жизни оказала колоссальное влияние на характер всей культуры классической эпохи» (с. 73-75).
«Начиная с XII-XIII веков, в университетах начали преподавать даже классическую астрологию, кодифицированную Птолемеем (нередко она примыкала к медицинским штудиям), а усилиями Альберта Великого и Фомы Аквинского она оказалась включенной в христианский контекст. По сути дела, на протяжении всего средневековья астрология никогда и не исчезала окончательно: периодически она пользовалась покровительством королей и пап, а также признанием среди ученой братии, являя собой некие космические рамки для развивающейся и набирающей новые силы эзотерической традиции. Однако, как только язычество перестало представлять непосредственную угрозу христианству, теологи высокого средневековья1 добровольно и не таясь отвели астрологии почетное место среди прочих дисциплин — в особенности, учитывая ее классическую «родословную» и тот факт, что к ее систематизации приложили руку Аристотель и Птолемей. Традиционные христианские возражения, выдвигавшиеся в адрес астрологии, а именно вытекавшее из нее отрицание свободной воли и благодати, были рассмотрены Аквинатом в «Сумме теологии». Он утверждал, что планеты влияют на человека, особенно на его телесную природу, но что с помощью своего богоданного разума и свободной воли он может контролировать свои страсти, обретая свободу от астрологической предопределенности. Однако большинство индивидов не развивают свои духовные способности и, следовательно, подпадают под воздействие планетных сил, почему астрологи и могут делать верные предсказания общего характера. В принципе же душа свободна в своем выборе: так и по словам самих астрологов, мудрец управляет своими звездами. Таким образом, Аквинат попытался примирить христианское учение о свободной воле и божественной благодати с древними греческими представлениями о небесных силах.
Астрология, объединившись с астрономией, вновь заняла прежние высоты в качестве всеобъемлющей науки, способной раскрывать вселенские законы природы. <…> Восстановление в прежних правах классической космологии основывалось на аксиоме Аристотеля: «Концом и целью каждого движения должно быть одно из божественных тел, движущихся по небу». По мере того, как появлялись все новые переводы классиков с арабского, эзотерические и астрологические представления, сложившиеся в эпоху эллинизма и изучавшиеся в александрийских школах, сохранившиеся в герметической традиции и усвоенные позже арабами, постепенно завоевали практически повсеместное признание средневековой «интеллигенции»» (с. 163-164).
«С падением геоцентричного космоса и возвышением механистической парадигмы, пути астрономии и астрологии наконец разошлись. Вразрез как с античными, так и со средневековыми представлениями, небесные тела современной Вселенной не обладали никаким божественным или символическим значением; они существовали отдельно от человека, а не для того, чтобы освещать ему путь или придавать смысл его жизни. <…> Все человеческие или личностные качества, ранее приписывавшиеся внешнему миру, ныне были признаны наивными антропоморфными проекциями и устранены из объективного научного наблюдения» (с. 242).
«Еще более резким стал разрыв с эзотерическими элементами античной традиции — астрологией, алхимией, герметизмом2, — которые также фигурировали в становлении Научной Революции. Зарождение астрономии в качестве науки было неразрывно связано с древним астрологическим представлением о небесах как о верховном царстве, наделенном божественным смыслом, причем за движением планет велось тщательное наблюдение из-за их символической важности для человеческих дел. <…> Астрологические предсказания требовали как можно более точных астрономических данных, поэтому астрология невольно явилась сильнейшим из импульсов, побуждавших астрономов подбирать ключ к загадке планет. Не случайно самые стремительные взлеты астрономии до Научной Революции приходятся на эллинистическую эпоху, на высокое средневековье и Ренессанс, то есть именно на те периоды, когда астрология пользовалась широким признанием.
Да и протагонисты Научной Революции вовсе не стремились расторгнуть эти древние узы. В сочинении «De revolutionibus» Коперник не проводит различия между астрономией и астрологией, называя их в совокупности «вершиной всех свободных искусств». <…> Открыто критикуя существующую астрологию за отсутствие четкой системы, Кеплер, тем не менее, был выдающимся теоретиком астрологии своей эпохи: как и Тихо Браге, он занимал должность придворного астролога при императоре Священной Римской Империи. Даже Галилей, подобно большинству астрономов Возрождения, не чуждался рутинного составления астрологических «карт рождения»…
Ибо для эпохи Возрождения своеобразное сотрудничество науки и эзотерики было в порядке вещей и в немалой степени способствовало зарождению современной науки. <…> Поэтому пресловутая «современность» Научной Революции кажется во многих отношениях проблематичной.
Однако новый образ Вселенной, что принесла с собой Научная Революция, был достаточно однозначным и не оставлял места для астрологических или других эзотерических учений и представлений. …положение о том, что Земля является планетой, подрывало самые основания астрологической методологии, исходившей из убеждения, что Земля есть главное средоточие и объект всех планетарных влияний. Теперь, когда Земля лишилась своего особого местоположения, перестав быть неподвижным центром Вселенной, становилось непонятно, почему она может вызывать предпочтение Космоса. <…> После Ньютона и Галилея прежнее разделение небесного и земного перестало иметь смысл, а без этой изначальной дихотомии начали рушиться те метафизические и психологические предпосылки, на которые опирались все астрологические верования. Теперь стала известна прозаичная правда: планеты суть материальные тела, пребывающие в движении благодаря инерции и силе притяжения, а вовсе не архетипические символы, движимые Космическим Разумом. <…> Астрологии, в течение почти двух тысячелетий восседавшей на троне «царицы наук» и наставлявшей королей и императоров, было отказано в доверии» (с. 248-250).
«Исторические исследования дают основание предположить, что на быстрый упадок ренессансного эзотеризма в Англии эпохи Реставрации3 повлияла чрезвычайно накаленная социально-политическая обстановка, которой была отмечена в XVII веке британская история. Во время революционных волнений, гражданской войны и периода междуцарствия (1642-1660) такие эзотерические философские направления, как астрология и герметические учения, пользовались необычайной популярностью, а их тесная связь с радикальными политическими и религиозными видениями чаще всего заставляла официальную Церковь и имущие сословия воспринимать их негативно. В период временной отмены цензуры астрологические альманахи раскупались куда быстрее, чем Библия, а такие влиятельные астрологи, как Уильям Лилли, поощряли мятежный дух. На концептуальном уровне эзотерические философские учения поддерживали мировоззрение, как нельзя лучше согласовавшееся с политической и религиозной деятельностью радикальных движений, причем предполагалось, что духовное озарение потенциально доступно любому человеку, независимо от его положения в обществе и пола… В 1660 году, после Реставрации, ведущие философы, ученые и священники подчеркивали ценность здравой натурфилософии — например, недавно ставшего достоянием гласности механистического учения об инертных материальных частицах, подчиненных постоянным законам, — для того, чтобы побороть страстный энтузиазм, который разжигали радикальные секты с их эзотерическим мировоззрением.
Поскольку еще не исчез совсем призрак общественных беспорядков предыдущих десятилетий, герметические идеи подвергались все большим нападкам, астрология, утратив благосклонное покровительство высших классов, перестала преподаваться в университетах, а наука, развивавшаяся отныне в рамках Лондонского Королевского Общества (основанного в 1660 году), поддерживала механистический взгляд на природу как на неодушевленный мир грубой материи. Отдельные личности, имевшие значительный вес в Королевском Обществе, — такие, например, как Роберт Бойль4 и Кристофер Рен5, — по-прежнему признавали (по крайней мере, в частном кругу) ценность астрологии, полагая, подобно Бэкону, что астрология нуждается не столько в опровержении, сколько в научном пересмотре, — однако общая обстановка становилась все более враждебной: поэтому Бойль, например, воздерживался от публикации своего сочинения в защиту астрологии, завещав сделать это после его смерти» (с. 427).
Рекомендуемые статьи со схожей тематикой:
Л. Торндайк: истинное место астрологии в истории науки
Ричард Тарнас. Архетипическая космология: ее прошлое и настоящее. Часть I
Роджер Бек. Птолемей о компетенциях астрономии и астрологии
Р. Клибански, Э. Панофский, Ф. Заксль: Кронос-Сатурн в античной астрологии. Часть I
Переписка об астрологии между Карлом Юнгом и Гансом Бендером
1 Высокое Средневековье — период европейской истории, охватывающий приблизительно XI-XIV века. Эпоха высокого Средневековья сменила раннее Средневековье и предшествовала позднему Средневековью. Основной характеризующей тенденцией этого периода стало быстрое увеличение численности населения Европы, что привело к резким изменениям в социальной, политической и других сферах жизни.
2 Герметизм — религиозно-философское течение эпохи эллинизма и поздней античности, носившее эзотерический характер и сочетавшее элементы популярной греческой философии, халдейской астрологии, персидской магии и египетской алхимии. Первоисточниками герметизма являются псевдоэпиграфические произведения, приписываемые легендарной личности — Гермесу Трисмегисту, от имени которого и происходит название данного религиозно-философского течения. Благодаря переводам текстов в XII и XV веках, в Средние века и период Возрождения герметизм становится доктриной (Ars Hermetica) европейских алхимиков и влияет на развитие европейской философии.
3 Реставрация Стюартов — восстановление в 1660 году на территории Англии, Шотландии и Ирландии монархии, ранее упразднённой указом английского парламента от 17 марта 1649 года.
4 Роберт Бойль (1627-1691) — англо-ирландский натурфилософ, физик, химик и богослов. Один из основателей Лондонского королевского общества (1660). Известен как автор закона Бойля-Мариотта, один из основателей современной химии.
5 Кристофер Рен (1632-1723) — английский архитектор и математик, перестроивший центр Лондона после великого пожара 1666 года. Создатель национального стиля английской архитектуры — т. н. реновского классицизма.
Источник: Тарнас Р. История западного мышления. — М., 1995. — 448 с.