Биографическая справка: Ричард Тарнас (род. 21 февраля 1950 г.) — профессор философии и истории культуры в Калифорнийском институте интегральных исследований в Сан-Франциско, где он учредил аспирантуру по философии, космологии и вопросам сознания. Также читает лекции по архетипическим исследованиям и глубинной психологии в Магистерском институте Пацифика в Санта-Барбаре и входит в состав Совета управляющих Института К.Г. Юнга в Сан-Франциско. Наиболее известен своими книгами «Страсть западного мышления» и «Космос и Психэ: предвестники нового мировоззрения». Сподвижник Станислава Грофа.
Вниманию читателей предлагается перевод статьи Ричарда Тарнаса, опубликованной в 2011 году в журнале «The Mountain Astrologer». Обращаем также внимание на то, что ранее мы уже публиковали уникальные переводы работ этого американского астролога и ученого.
Архетипическая космология: ее прошлое и настоящее
«Я считаю, что удивительно устойчивая и тонкая связь планетарных корреляций с архетипической динамикой человеческой жизни является одним из самых убедительных свидетельств того, что мы живем в наполненной смыслом и имеющей свои намерения Вселенной».
Поскольку недавний выпуск «The Mountain Astrologer» был посвящен архетипическим вопросам, редакторы и некоторые из читателей попросили меня написать краткий обзор истории архетипической космологии. Итак, в данном эссе я хотел бы дать описание, во-первых, ключевых личностей и того их влияния, что способствовало развитию академической дисциплины и философской перспективы, называемой архетипической космологией, а далее обратиться к ее продолжительной родословной — тем многовековым традициям, из которых она возникла.
Можно было бы сказать, что появление архетипической космологии являлось в некотором смысле неизбежным, поскольку ученые и исследователи, работавшие в академических кругах конца XX века, признали большое значение свидетельств планетарной корреляции с паттернами человеческого опыта. Учитывая экстраординарный характер этих корреляций, очевидная задача состояла в том, чтобы продолжить проводить исследования более систематическим образом, глубоко обдумать полученные свидетельства, а затем интегрировать их с соответствующими идеями и концептуальными рамками как из почтенного прошлого, в лице, например, платоно-пифагорейской традиции или работы Иоганна Кеплера, так и из передового настоящего, включая сюда как глубинную психологию, так и новую научную парадигму.
Но если зарождение архетипической космологии было, возможно, неизбежным в принципе, то ее специфический характер и само название отражают ее возникновение в результате уникального сближения ученых и интеллектуальных течений в двух конкретных учебных сообществах — Институте Эсален в 1970-80-х годах и Калифорнийском институте интегральных исследований с 1990-х годов и по настоящее время. Из этого творческого соединения людей и идей возникло особое видение психики и космоса как совместного творческого участия человека и одушевленной, развивающейся Вселенной. Такое космологическое видение основано на особой астрологической исследовательской парадигме, оказавшейся весьма перспективной в изучении истории и биографий, психологии, философии, религии, мифологии, культуры и искусства.
Часто бывает так, что свежий ветер новых идей и духовных импульсов, которые проникают в культуру и в конечном итоге трансформируют ее, исходят не из мейнстримных университетов, а из более обособленных институтов и учебных сообществ, являющихся более контркультурными, рискованными и визионерскими по своему характеру. Так было, например, в Европе XV столетия, когда университеты позднего Средневековья пребывали в состоянии застоя, а важнейшие идеи и знания, способствовавшие Возрождению, исходили из Флорентийской платонической Академии1. Во второй половине XX века Институт Эсален в Калифорнии играл аналогичную роль в поздней современной культуре, привлекая бесчисленных ученых и визионеров, от Олдоса Хаксли, Алана Уотса и Арнольда Тойнби до Абрахама Маслоу, Рональда Лэйнга2 и Ламы Говинды. Главенствующий импульс к исследованию и трансформации пронизывал это институтское сообщество, поскольку современная психология и философия здесь встречались с эзотерическими традициями и практиками, служащими расширению горизонтов человеческого опыта и знания. Древность и современность, Восток и Запад, тело и душа, наука и духовность, шаманизм и мистицизм, квантовая физика и психоделическая революция — всему этому находилось место за одним столом.
Если говорить об астрологии, то «поле» Эсалена была засеяно лекциями Дэйна Радьяра в 1960-х годах. Сам я впервые столкнулся с астрологией в свою бытность студентом в конце 1960-х — начале 70-х в беседах с юнгианским преподавателем в Гарварде, однако потребовалась метафизически широко открытая, эзотерически насыщенная атмосфера Эсалена, чтобы простимулировать мое более серьезное отношение к этому направлению. В свои ранние годы в Эсалене я работал над докторской диссертацией и проводил семинары с рядом замечательных учителей, каждый из которых обладал своим критическим пониманием: Джозеф Кэмпбелл с его мультикультурной эрудицией расшифровывал архетипический язык мифа как «тайный проем, через который неисчерпаемые энергии космоса вливаются в культурное проявление человечества»; высокоэрудированный Грегори Бейтсон признавал «экологию разума» в природе и «связующие паттерны»; Хьюстон Смит старался передать экуменические3 взгляды на мировые религиозные и мистические традиции; а Станислав Гроф обращался к радикально расширенной картографии психики и мощным методам психодуховной трансформации. Хотя, оглядываясь назад, можно увидеть, как эти учения помогли сформировать тот подход к астрологии, что возник в Эсалене, изначально астрология все же казалась мне маловероятным кандидатом на роль ключа к тайнам психики и космоса. Да, она очень символична, как ни странно, возможно, полезна, для формулирования образных размышлений о своих психологических тенденциях, но какое отношение она может иметь к реальной огромной Вселенной планет и галактик?
Грегори Бейтсон, Станислав Гроф, Джозеф Кэмпбелл и Хьюстон Смит.
Подобное восприятие быстро изменилось, когда мы с Грофом, проводя совместные исследования в области изучения сознания и следуя предложению Арне Треттевика, с удивлением обнаружили удивительно устойчивую и символически тонкую связь между временем основных психологических трансформаций людей и планетарными транзитами к их натальным картам. Эсален предлагал множество интенсивных техник и практик для стимулирования процессов психологической трансформации, и сотни людей приходили туда в ходе своего жизненного путешествия специально для того, чтобы испытать глубоко трансформирующий опыт, поэтому Эсален оказался превосходной лабораторией для проведения нашего исследования. Внезапно у нас появился метод, проясняющий как архетипический характер, так и время подобных переживаний, включая сюда и такие необычные состояния сознания, как опосредованные мощными психоактивными растениями и соединениями — и это было то, что Гроф и его коллеги в психиатрических исследовательских клиниках в Праге и Мэриленде безуспешно искали в течение многих лет. Возможность лучше понять внезапное наступление психологического кризиса или духовного прорыва, запланировать сеансы ЛСД-терапии или ритуалы шаманской сакральной медицины с большей осведомленностью о психологической динамике, актуальной для этого человека и этого времени, получить представление о некоторых циклических включениях определенных комплексов во внутреннем мире человека и внешних жизненных обстоятельствах — все это могла астрология, которая, казалось, является, как выразился Гроф, своего рода «розеттским камнем» для понимания человеческой психики. Мне вспомнились слова Бруно Шульца4:
«Так уж получается, что когда мы, занимаясь исследованием характера, достигаем определенной глубины, мы выходим из области психологических категорий и вступаем в область предельных тайн жизни. Половицы души, сквозь которые мы пытаемся проникнуть, распахиваются и открывают нам звездный небосвод»5.
Этот особый контекст и прагматическая мотивация для наших астрологических исследований имели еще одно неожиданное следствие. Сильное погружение в глубины бессознательного, что мы изучали, часто включало в себя непосредственные переживания архетипического измерения реальности в форме встреч с мифологическими фигурами из сказаний различных культур, с богами и богинями, трансцендентными платоновскими идеями или юнговскими архетипами. Эти нуминозные сущности и силы воспринимались как сообщающие о широком спектре биографических воспоминаний, психологических комплексов, трансперсональных переживаний и другом ярком эмоциональном и соматическом содержании, активированном во время сеансов. Подобные встречи давали нам яркую эмпирическую основу для понимания астрологических факторов и позволяли более точно понять многовалентный характер архетипических принципов, связанных с планетарными аспектами, поскольку мы стали свидетелями того, как различные транзиты Сатурна, Урана, Нептуна или Плутона к натальной карте могут воплотиться в жизненном опыте. Мы также смогли с большей экспериментальной точностью определить, какие астрологические факторы имеют тенденцию быть наиболее значимыми и каков орбис (диапазон отклонения в градусах до и после точного значения), в пределах которого архетипически действуют планетарные аспекты.
Мы обнаружили, что основными факторами в понимании исследуемых переживаний являлись мажорные планетарные аспекты в натальных картах, персональные транзиты, прогрессии и мировые транзиты. Таким образом, астрологический подход, возникший как очень многое проясняющий, по сути эквивалентен подходу Кеплера с его особым вниманием к планетарным аспектам как доминирующим индикаторам астрологического значения, раскрывающих космическую геометрию архетипического значения и сосредоточенную на движущейся Земле. Полученные данные также свидетельствуют о важности признания больших орбисов, нежели те, что обычно используются в традиционной астрологии6. Мы пришли к выводу, что аспекты не действуют как нажатие тумблера переключателя свет, а скорее указывают на архетипические волновые формы, которые входят в индивидуальное или коллективное психическое поле и взаимодействуют со всем комплексом архетипической динамики, совокупно действующей в этом поле. Затем они приобретают форму и изменяются под влиянием конкретных обстоятельств и творческих реакций рассматриваемых индивидуальностей и сообществ и выражаются в виде конкретных событий и переживаний. Начиная с 1976 года, мы расширили круг исследований, включив в него систематическое изучение биографий сотен выдающихся исторических и культурных деятелей, а также исследование архетипической динамики коллективной психики, которая проявляется в крупных исторических явлениях и культурных эпохах.
Ричард Тарнас и Институт Эсален.
По сути, данное исследование основывалось на синтезе двух традиций, которые стремительно развивавшихся в течение XX века — глубинной психологии Юнга, Фрейда и Уильяма Джеймса, разрабатываемой далее Ранком, Райхом, Кляйном, фон Франц, Эдингером и многими другими, и того, что можно назвать глубинной астрологией, восходящей к Радьяру, а также Лео, Картеру, Эдди и Эбертину, также внесшим свой вклад. В конце 1960-х и 70-х обе эти традиции испытали на себе новое творческое вливание, связанное, с одной стороны, с появлением трансперсональной психологии во главе с Грофом и архетипической психологии во главе с Джеймсом Хиллманом, а с другой стороны, с появлением нового поколения психологически ориентированных астрологов во главе с Робертом Хэндом, Стефаном Арройо, Лиз Грин и Чарльзом Харви, большинство из которых посещали в Эсален в это время для проведения публичных семинаров и участия в частных дискуссиях. Работа 1975 года «Пересмотр психологии», magnum opus Хиллмана, стала красноречивым манифестом архетипической перспективы, восходящей от Юнга к эпохе Возрождения и грекам, и оказала глубокое влияние на наш астрологический анализ, в то время как «Области человеческого бессознательного» Грофа, книга, изданная в том же году, представила радикально расширенную карту психики, адекватную новому видению.
Определенное воодушевление, почти как платоновская эпифания7, имевшее место в то время, передано в письме ко мне от Чарльза Харви, являвшегося тогда президентом Британской астрологической ассоциации: «Астрология сохранила живые архетипы, мы все работали с ними, но каким же плоским, абстрактным, далеким, сухим все это кажется теперь… Это как прорыв в мир реальных живых идей после просмотра шоу теней… Живая астрология рождается заново»8.
В течение десяти лет исследований в Эсалене (где я оставался директором программ и образования в течение нескольких лет) на наши астрологические размышления влиял еще один важный фактор. Воспитанные в космологических допущениях современного научного мировоззрения, которые делали астрологию более или менее невозможной в принципе, Гроф и я, естественно, стремились разработать новую систему координат, которая могла бы привести наши открытия к большей согласованности. Хотя данные о планетарных корреляциях резко противоречили господствующей ньютоновско-картезианской научной парадигме, мы заметили много параллелей с концепциями, исходящими из новых наук — квантовой физики, теории систем, концепций морфогенетического поля, импликативного порядка, голономной Вселенной — и от мыслителей-новаторов, которых мы, в свою очередь, приглашали в Эсален для многочисленных семинаров и дискуссий: это, например, Дэвид Бом, Фритьоф Капра, Руперт Шелдрейк, Карл Прибрам, Теодор Рошак и Эрвин Ласло. Все эти мыслители и влияния обеспечили плодородную матрицу, помогли сформировать идеи и исследования, которые в итоге развились в архетипическую космологию.
Астрологические свидетельства указывали на метафизическую интуицию прошлого. Сам термин «архетип» исходит из платонизма и, в самом деле, идея об архетипическом космосе впервые была сформулирована Платоном. Это было философское видение Вселенной как всепроникающей одушевленности, основанной на трансцендентных архетипических принципах и упорядоченной в своих сложных небесных движениях верховным божественным разумом. У этой точки зрения имелись еще более ранние корни: древний пантеон греческого мифа (боги как архетипы), ритуальные озарения мистических религий (космос как божественное откровение) и пифагорейское открытие Вселенной как объединяющего порядка, являвшегося одновременно и математическим, и нуминозным. Для платоно-пифагорейской традиции согласованность с архетипическим порядком космоса означала осознание своего существа. Познание космоса означало познание самого себя. Изучать нуминозный порядок небес — значит быть духовно и философски возвышенным, вырваться из пещеры эфемерных теней, познать Добро и Красоту.
Концепция архетипов заинтересовала меня еще во времена изучения классического греческого и латыни в моей иезуитской средней школе, где глубокое впечатление на меня произвели различия во взглядах Платона и Аристотеля на трансцендентные и имманентные универсальные формы. За много лет до того, как я столкнулся с астрологическими корреляциями, я предложил в качестве своей докторской диссертации тему «История архетипов от Платона до Юнга», поскольку уже тогда мне казалось, что эта концепция обеспечивает центральный организующий принцип для понимания не только психологических явлений, но и большей части истории западной мысли от античности до современности. Платоновские и юнговские архетипы — чье различие, в привычном понимании, заключается в следующем: первые рассматривались как сущностные структуры реальности, вторые — как сущностные структуры человеческой психики — представляли собой огромную метафизическую и космологическую эволюцию в западном мировоззрении, при этом Коперниканская революция стала поворотным моментом в смещении локуса архетипического значения из космоса в человеческую психику, которые стали восприниматься как сильно дифференцированные друг от друга.
1 Как пишет А.С. Колесников в своей «Истории философии»: «В эпоху Возрождения платонизм противостоял схоластическому аристотелизму не только доктринально, но и институционально. Университет как оплот средневековой учености находился в глубоком кризисе, а возникшая в гуманистической среде атмосфера свободного поиска истины располагала к дружескому общению, к открытому обсуждению вопросов, которые вызывали всеобщий интерес, к настойчивому стремлению к мировоззренческому синтезу. Этой потребности неоплатонизм со свойственным ему универсализмом и синкретизмом, культом божественной красоты и изощренным символизмом отвечал гораздо лучше других философских учений. Неудивительно, что в 1462 г. во Флоренции, политическое могущество и экономическое благосостояние которой превратили ее в «художественную мастерскую» Ренессанса, с легкой руки Козимо Медичи (1389–1464) образовался кружок почитателей философии Платона. Владелец одного из крупнейших состояний в Италии, государственный деятель, получивший от флорентийцев прозвище «отца Отечества», Медичи-старший подарил неоплатонику Марсилио Фичино имение неподалеку от собственной виллы в Кареджи вместе с греческими рукописями сочинений Платона и его последователей, на латинский перевод которых он рассчитывал».
2 Рональд Дэвид Лэйнг (1927-1989) — шотландский психиатр, много писавший о заболеваниях психики, в первую очередь о переживаниях во время психоза. Один из ведущих идеологов движения антипсихиатрии, к которым также причисляют Мишеля Фуко, Франко Базалью и Томаса Саса. Взгляды Лэйнга на причины и методы лечения психических расстройств, выработанные под влиянием философии экзистенциализма, шли вразрез с рядом положений традиционной психиатрии. Рассматривая поведение каждого пациента как правомерное выражение личной свободы и отражение переживаемого опыта или внутренней реальности, а не симптомы заболевания, он отрицал все критерии, отделяющие психическое здоровье от психического расстройства, которые пытается установить академическая психиатрия.
3 Экуменизм – широко распространенное понятие, имеющее несколько смыслов. В данном контексте: учение о возможном объединении всех религий в некой новой (синкретизм).
4 Бруно Шульц (1892—1942) — польский писатель и художник еврейского происхождения, работавший в стиле экспрессионизма. Наиболее известен сборниками рассказов «Коричные лавки» и «Санатория под клепсидрой».
5 (Примечание Тарнаса) Letters and Drawings of Bruno Schulz, with Selected Prose, ed. J. Ficowski, trans. W. Arndt with V. Nelson, Harper & Row, 1988; quoted in John Updike, “The Visionary of Brohobycz”, The New York Times Book Review, October 30, 1988: www.nytimes.com/1988/10/30/books/the-visionary-of-brohobycz.html
6 Как практикующих астролог, должен заметить следующее. Вокруг проблемы орбисов идут долгие споры. Если Тарнас прав относительно психологического воздействия аспекта даже при очень большом орбисе, то применение узкого орбиса совершенно необходимо для прогностики реальных событий. Именно в прогностике мы видим, как хорошо соблюдается правило: чем точнее транзитный аспект, тем вероятнее наступление события. Да, здесь возможен разброс дат, но вы легко найдете эпицентр кризиса в жизни человека, соответствующий событиям, когда назовете ему даты точного аспекта к чувствительной точке натальной карты от транзитного Сатурна, Урана или Плутона. А аспект транзитного Марса часто будет соответствовать дням, когда мы с кем-то поссорились, попали в неприятную ситуацию, получили травму, ожог или когда активизировалось хроническое воспаление. Марс и Уран в этом плане особенно работают как часы.
7 Эпифания — многозначный термин. В традиционном понимании — зримое или слышимое проявление некой силы, прежде всего божественной или сверхъестественной, внезапное озарение. Эпифания была центральной концепцией ранней эстетической теории Джеймса Джойса. Также она весьма характерна для творчества известного латышского писателя и поэта Иманта Зиедониса.
8 (Прим. Тарнаса) Letter from Charles Harvey to Richard Tarnas, March 1, 1979. (Чарльз написал мне после прочтения моего раннего эссе об архетипической астрологии «Прометей пробуждающий», в котором изложены первоначальные очертания объединенной архетипической космологии и психологии.)
Источник: Tarnas R. Archetypal Cosmology: Past and Present / The Mountain Astrologer. — June/July 2011. — P. 65-69.