Все виды книг по астрологии можно условно разделить на три большие группы: (1) работы для опытных астрологов, т.е. тех, кто уже сведущ в науке звезд1; (2) сочинения для максимально широкой читательской аудитории, которая может ничего не знать, кроме своего солнечного знака Зодиака (популярная или поп-астрология2) и (3) научные или научно-популярные книги — исследования, написанные об астрологии с позиций академической науки, чаще всего учеными. Рассматриваемая сегодня книга относится к третьей группе. То есть не ставит своей целью научить читателей толковать свою натальную карту. Однако удивительным образом она разжигает интерес к древней дисциплине как у скептика, так и у изначально симпатизирующего науке звезд.
Книга Александра Боксера (род. в 1979 г.) «Схема небес: история астрологии и поиски нашей судьбы в анализе данных» была опубликована совсем недавно — в 2020 году, успев снискать за это время массу положительных рецензий у журналистов и ученых. На русском языке она была издана в 2022 г. под заглавием «Астрология и рождение науки: схема небес» (ну не могут российские издатели жить без переименований на свой лад). Автор сочинения, А. Боксер, является специалистом по анализу данных с ученой степенью по физике, имеет также дипломы по истории науки и классической филологии.
Работа Боксера «Схема небес», на мой взгляд, является одной из лучших книг по истории астрологии. Она написана легко, содержит небанальную структуру, много иллюстраций (в том числе и цветных) и поднимает нетривиальные вопросы. Сочинение включает в себя 10 глав и массу ссылок на источники. Во «Введении» автор предлагает сразу отвлечься «от споров о том, что астрология неправа, или права, или неправа, даже если иногда права». Вместо этого он стремится доказать, что астрология исключительно увлекательна и «по-прежнему актуальна, потому что бросает вызов нашим представлениям о том, что мы считаем известным и почему мы считаем это известным».
Интерес А. Боксера к астрологии подпитывался с разных сторон, но главным образом — благодаря его увлечению книгами по истории науки. Автор однажды задался интересными вопросами в рамках своей специализации, как то: «Можем ли мы утверждать, что современные технологии анализа и сортировки количественной информации эффективнее, чем изобретенные астрологами тысячи лет назад?» Отчаявшись найти «простой, но грамотный обзор астрологии», американский исследователь решил написать такой текст самостоятельно. Результатом стала его любопытная книга. Являясь представителем мира науки, Боксер уважительно относится к астрологии, утверждая, что она была самой амбициозной задачей прикладной математики древности, большим проектом по анализу данных, растянувшимся на века и захватившем блестящие умы.
Страницы книги западного автора полны красочных эпитетов. В литературных навыках и эрудиции ему не откажешь. «Если заимствовать термин из биологии, натальные карты подобны плюрипотентным3 стволовым клеткам: из них могут вырасти самые разные истории, хотя и не какие угодно». Боксер признается, что обожает задачи, в которых смешиваются древние и современные технологии, при этом «из всех продвинутых технологий древности астрология — самая зубодробительная и потому самая заманчивая». Он сокрушается: астрологию слишком легко зачислили в разряд вещей, о которых уже нельзя сказать ничего нового. Астрология в академическом мире получила «запретный статус главной псевдонауки». Но именно это сделало ее особо увлекательной темой для размышлений в его глазах. При этом автор признается, что, в отличие от многих людей, имеющих научно-естественное образование, он никогда не испытывал к астрологии враждебности. Скорее его интересовали вопросы типа: «почему, например, астрология — не наука, а экономика, которая тоже пользуется сложной математикой и делает предсказания, скажем так, разной степени успешности, — уважаемая область исследований?» И констатирует: астрологи были первыми учеными, занимавшимися числовыми данными и количественным анализом.
Александр Боксер в своих размышлениях местами очень астрологичен (подобные строки ожидаешь встретить в книге, написанной именно поклонником науки звезд). Показателен следующий абзац:
«Своими восходами и закатами, циклами и орбитами звезды и планеты прочерчивают закономерности во времени. Эти закономерности разворачиваются в интервалах от считанных минут до десятков тысяч лет, и никакие два цикла, даже близкие, никогда не совпадают в точности. Поэтому каждый астрологический момент в чем-то уникален и в чем-то аналогичен бесчисленному множеству предшествующих моментов. И каждая последовательность таких моментов, не повторяясь, содержит в то же время эхо бесчисленных более ранних последовательностей» (с. 24-25).
Автор книги признает, что опора астрологии на время, на глубокую структуру перекрывающихся, но не совпадающих циклов, позволяет отразить взлеты и падения в наших биографиях с пугающей убедительностью. Тем самым астрология способна правдоподобно сочетать две человеческие склонности — повсюду искать связи и все время копаться в самих себе.
«Схема небес» содержит в себе массу полезных наблюдений и замечаний. Так, А. Боксер высказывает свою идею, отчего ныне знаков Зодиака именно 12, а не, скажем, 17, как сообщается в ассирийской глиняной астрономической табличке 687 г. до н.э. Во-первых, с точки зрения математики, дюжина обладает тем полезным свойством, что делится на 2, 3, 4 и 6. Во-вторых, яркий Юпитер, видимое воплощение Мардука, тратит примерно 12 лет, чтобы обойти всю эклиптику. Деление эклиптики на 12 частей могло быть продиктовано желанием, чтобы каждую часть Юпитер проходил примерно за год.
Глава 3 «Краткий облет вокруг небесной сферы» включает в себя анализ терминов «астролог» и «астроном». Автор справедливо задается вопросом: как же так случилось, что в древности для одной и той же вещи (наблюдения за небом) зародилось сразу два слова? Он поясняет, что первоначально астрономия и астрология зародились как синонимы. Астрономия составлена из слов «звезда» (или «планета») и «закон», а астрология — из слов «звезда» и «слово» («речь»). Таким образом, буквально астрономы — это звездные законники, а астрологи — звездные ведуны. Но логос также подразумевает системность. Поэтому астрологию можно перевести как систематизацию звезд и планет4.
Почему для одного явления существовали одновременно два термина, не ясно. Но раскол между астрономией и астрологией у древнегреческих авторов совпадает с расколом между двумя школами философской мысли — платоновской и аристотелевской. Платон в своих диалогах предпочитал слово «астрономия», в то время как его знаменитый ученик Аристотель предпочитал в трактовках пользоваться термином «астрология». Как бы то ни было, оба философа считали астрономию-астрологию ветвью математики.
Боксер находит время, чтобы отбить самые банальные нападки на практику астрологии, к которым, прямо скажем, скептики прибегают до сих пор:
«Часто приходится слышать, что астрологическое учение ложно уже потому, что опирается на геоцентрическую модель мира (с Землей в центре).., а ведь со времен Коперника известно, что это Земля обращается вокруг Солнца, а не наоборот. Отложим в сторону вопрос о фундаментальной достоверности астрологии; упрекать в отсталости тех, кто пользуется геоцентрической системой координат, несправедливо. Такими координатами и по сей день широко пользуются самые передовые программы спутниковой навигации, картографии и даже астрономии. <…> Когда нужно измерить положение небесных тел, видимое с Земли, то самая удобная система координат — геоцентрическая» (с. 58).
Снисходительно вспоминает А. Боксер и о шумихе вокруг идеи о 13-м знаке Зодиака. Он подмечает, что широкая публика раз в пять лет вновь и вновь открывает для себя существование 13-го знака — Змееносца. Что будто бы должно разрушить все здание астрологии. Автор относится к такой шумихе как к «классической комедии ошибок». Предыстория всего этого такова: в прошлом астрономы не сильно переживали из-за того, что между созвездиями нет четких границ. Кроме того, свои удобные названия имели не все участки неба. И вот в 1922 г. Международный астрономический союз одобрил список из 88 созвездий. В 1930 г. между этими созвездиями официально утвердили границы, в результате чего эти 88 участков покрыли все небо, не накладываясь друг на друга. Если быть формалистами, уверенными, что речь здесь идет не об условных соглашениях, а о реальных границах, то факт существования 13 зодиакального созвездия пришлось бы признать. Однако дадим слово автору книги:
«Забавно, как безотказно такие упражнения способны ввергать астрологов из развлекательных журналов в экзистенциальную панику. Но при всех насмешках над астрологией за ее безнадежную иррациональность будет честно признать, что в данном случае традиционный астрологический зодиак, построенный на равноденствиях и солнцестояниях, гораздо рациональнее, чем астрономический зодиак, построенный по границам созвездий IAU5, — абсолютно произвольный и местами просто нелепый» (с. 70).
На протяжении книги американский автор периодически повествует о сбывшихся предсказаниях астрологов, но преподносит это в такой манере, словно хмурый скептик все время стоял за его левым плечом. К примеру, рассказывая о невероятно удачной карьере римских астрологов Трасилла и его сына Бальбиллы, он заключает: «Кажется, легче поверить, что они действительно умели читать по звездам, чем что они умудрились пережить первый век Римской империи, выезжая на одной смекалке и улыбках» (с. 77).
Позиция А. Боксера не лишена странной двойственности: с одной стороны, в книге встречаются высказывания вроде «астрология — эталонная лженаука», с другой, автор многократно защищает ее от нападок и приводит массу любопытных примеров, явно свидетельствующих в ее пользу. Трудно отделаться от впечатления, что автор стремился угодить обоим враждующим лагерям — «и нашим, и вашим», т.е. и скептикам, и симпатизирующим астрологии. Но, конечно, уверенных утверждений, что астрология работает, в книге вы не найдете. Как и обратного. Осторожную позицию Александра Боксера касательно науки звезд можно свести к следующему: возможно, что-то в этом есть, но это не точно, хоть и жутко любопытно. И опасно для академической карьеры ученого. Автор «Схемы небес» неоднократно упоминает, что опасается остракизма коллег по цеху, потому что астрология все еще «мощное табу, даже сегодня». Интересно, а абсолютная исследовательская честность и объективность в этих условиях возможна? Сказал ли Боксер все, что мог сказать? Надеюсь, да. Но это не точно.
Как мы ранее отметили, автор книги много внимания уделяет первоисточникам — сочинениям Манилия, Птолемея, Валента, Машаллаха и Бонатти. Астрологическую поэму Марка Манилия «Астрономика» (I в. н.э.) он считает ключевым сочинением в истории западной астрологии: «Даже сегодня, спустя две тысячи лет, трудно назвать хоть одну астрологическую идею, даже самую изощренную, корни которой не восходили бы к поэме Манилия» (с. 81). В отличие от большинства его ученых-коллег, писавших об астрологии, Боксер обращает внимание на мелочи, не известные широкой читательской аудитории. К примеру, отмечает, что античные астрологи заостряли внимание не на солнечных знаках Зодиака, а на том знаке, что поднимался над горизонтом в момент рождения человека (восходящий знак).
На мой взгляд, ключевой текст, помогающий понять мотивацию автора рассматриваемой книги, содержится в 6 главе «Схемы небес», в подразделе «Астрология как экспериментальная наука». Приведем пассаж оттуда, дабы не вносить искажений своим пересказом:
«…трудно не задуматься, правда ли наши жизни управляются Судьбой. …по прихоти Судьбы один из самых близких моих друзей родился в один день, в один год, в одном городе, в одной больнице и даже в один час со мной. Согласно нашим свидетельствам о рождении, мы родились с интервалом восемь минут!
Правда, мы с моим астрологическим близнецом, родившись в считанных метрах друг от друга, были разлучены и воссоединились только в старших классах школы, когда вступили в Латинский клуб. Должен признать, что наши дальнейшие биографии вновь и вновь проявляли поразительные элементы сходства. Выказав интерес к давно умершим римлянам и их мертвому языку, мы затем изучали физику (мой друг — лазеры, я — плазму), поработали инженерами в сходных отраслях промышленности, а в последнее время увлеклись математикой и популяризацией науки. Более того, каждому из нас недавно выпал шанс написать книгу. Видите ли, мой астральный близнец не кто иной, как… Оливия Коски, которая в соавторстве… недавно написали совершенно очаровательный «Путеводитель космического туриста по Солнечной системе»6 (с. 124-125).
Именно такая череда невероятных совпадений и побудила Боксера написать свою книгу об астрологии. Однако, поясняет он, статистически все эти совпадения мало что значат: «Со статистической точки зрения из выборки размером в две жизни — Оливии и моей — нельзя получить ничего, кроме нескольких любопытных совпадений. А с точки зрения великой схемы всех вещей неясно, какой величины различия ожидаются от двух людей, родившихся и выросших в одно и то же время в одном и том же месте» (с. 125-126). Здесь читатель-астролог лишь удивленно разведет руками в стороны: раз уж такие замечательные совпадения статистически малозначимы, есть ли в статистических проверках касательно астрологии хоть какая-то польза?
Далее Боксер вспоминает о критериях Карла Поппера, его идеи опровержения (принцип фальсификации) и его же претензиях к астрологии за недостаточно четкие и однозначные формулировки. Правда, сам же заочным оппонентам и отвечает: «исторически астрология делала немало опровержимых заявлений». То есть соответствовала критериям науки.
В главе «Закономерности повсюду! Всемирная астрологическая история от Машаллаха» Александр Боксер повествует об огромной роли арабского вклада как в развитие науки, так и астрологии. Особо важна в этом ключе фигура Машаллаха, выдвинувшего теорию, в которой история объяснялась через влияние астрологических циклов. Главным из которых был цикл соединений Юпитера и Сатурна. Автор констатирует: теория исторических соединений — самое значительное добавление к астрологии со времен Римской империи. Боксер пишет: «В общем и целом схема малых, средних и великих соединений ясно видна и по современным данным. система выглядит привлекательно, и думаю, что любителю истории будет непросто удержаться от соблазна погрузиться в открывающиеся сюжеты» (с. 153).
Есть ли корреляция между циклами соединений Юпитера и Сатурна и историческими событиями? Ответ специалиста по анализу данных: «Может — да, может — нет». То есть думайте, как хотите. Автор не хочет явно выражать свое мнение. С тем, что астрология — не пустой звук, он, по-видимому, согласен. Но смело об этом заявить он не готов. Такие выводы следуют и из следующих строк:
«Те, кто способен посмотреть на мир и увидеть то, чего не видят другие, считаются гениями. Конечно, только в тех случаях, когда увиденное оказалось правдой. На каждого аль-Кинди, Коперника и Эйнштейна приходятся тысячи тех, кто настаивает, что видит связи, которых на самом деле нет или которых никто не признает. Тогда особое видение считается признаком умопомешательства. Астрология устроилась в пограничной зоне, демонстрируя нескончаемые слои небесных схем и закономерностей, частью совершенно реальных, частью очевидно параноидальных» (с. 157).
К сожалению, автор книги выбрал своеобразную стратегию: он смело поднимает массу любопытных вопросов, на которые сам же отвечать не считает нужным. К примеру, в цитате выше он не счел важным разъяснять, какие связи считает реальными, а какие параноидальными. Боксер также спрашивает: реальны ли связи между последовательностью соединений Юпитера и Сатурна и мировой историей? Или эти связи всего лишь иллюзия? Он уверен: «любые выводы касательно исторической теории соединений планет должны зависеть от уникальности корреляции соединений с последовательностью исторических дат». И тут мы приходит «к игре в сопоставление закономерностей». Боксер замечает, например, поразительную корреляцию между девятью соединениями Юпитера и Сатурна и сроками правления президентов США, которые умерли или подверглись опасности в соответствующие периоды. При желании, можно отметить также связь между теми же соединениями планет и важными вехами в истории авиации и космонавтики. Кроме того, бейсбольный клуб «New York Yankees» выходил в Мировую серию в каждый год соединения Юпитера и Сатурна. Значимы ли эти совпадения — автор оставляет без ответа.
Любопытен подраздел восьмой главы под названием «Раздел неба между домами». В нем автор вначале демонстрирует наигранное удивление отсутствием единого согласия о границах между астрологическими домами (проблема домификации). Однако сам же далее и отвечает на вопрос, откуда растут корни этой практической проблемы: «продолжающаяся путаница вокруг лучшего способа расположить небесные дома проистекает из проблемы вокруг лучшего способа разрезать круг эклиптики. Более того, это проблема наилучшего разрезания всей небесной сферы (с. 182). А. Боксер, не являясь практикующим астрологом, решил внести свою лепту в споры о лучшей системе домов и заявил:
«Конечно, не мне спорить с астрологами об их ремесле. Но я не в силах удержаться и не заявить, что существует система домов, которая воплощает, на мой взгляд, теоретический идеал. Это дома, которые Региомонтан приписывал Кампанусу из Новары (Джованни Кампано), математику XIII века, известному по латинскому изданию «Начал» Евклида» (с. 185).
Особый интерес представляет таблица 8.3 «Геометрические свойства систем домификации». Ее Александр Боксер считает ни много ни мало, а его собственным «вкладом в многовековую астрологическую тяжбу». На ней представлены семь разных версий небесных домов, если распространить дома на всю небесную сферу и спроецировать небо на карту в стиле астролябии. В таблице участвуют такие системы, как Полнознаковая, Равнодомная, Порфирия, Алькабитиуса, Кампануса, Региомонтана и Плацидуса. Эта таблица очень полезна своей наглядностью, но, на мой взгляд, содержит досадные ошибки. Отчего-то указано, что в Равнодомной системе куспид X дома не совпадает с серединой неба, в то время как во всех остальных системах, кроме Полнознаковой, это совпадение имеется. Насколько я понимаю Равнодомную систему, в ней куспид десятого дома всегда совпадает с серединой неба. Кроме того, углубившись как-то в данный вопрос, я убедился в том, что, к примеру, в системе Плацидуса куспид десятого дома вовсе не весь день соответствует максимально высокой точке эклиптики (середине неба), а лишь часть суток — когда Asc находится на границе знаков Рыб и Овна, Девы и Весов. Таким образом, даже математики и аналитики данных в лице Боксера не застрахованы от ошибок.
Важные замечания для понимания процессов, происходивших в сознании людей прошлого, содержатся в 9 главе, подразделе «Весь мир — театр» (и именно такие строки свидетельствуют о том, что автор в самом деле стремился придерживаться принципа историзма — мысленно помещал себя в контекст эпохи):
«Забудьте о наших относительно расслабленных временах и даже о бурном XX веке; если говорить о радикальных потрясениях, не думаю, что какая-либо эпоха сравнится с XVI веком. За какие-то 50 лет Колумб вернулся из Нового Света, Лютер спровоцировал протестантскую Реформацию, а Коперник опубликовал свои доводы в пользу вращения Земли вокруг Солнца. Вдруг показалось возможным передумывать все — формы правления, типы религии, даже устройство Вселенной, — и все это усугублялось во много раз благодаря недавно изобретенному печатному станку» (с. 195).
Это был век Шекспира (1564-1616), и он был до краев наполнен астрологией. Одновременно при этом это была эпоха, когда европейцы «не знали, во что верить». Вплоть до научной революции, пишет Боксер, границы между астрологией и астрономией оставались размытыми. Констатируя снижение интереса к астрологии во второй половине XVII-первой половине XIX вв., американский исследователь не считает причиной этого несовместимость астрологии с новыми научными теориями. По мнению А. Боксера, дело было в оспоримости аргументов астрологов и их слабой доказательной базе:
«Не что чтобы астрология была принципиально несовместима с новыми теориями. Дело было в одряхлении астрологии на более фундаментальном уровне. После веков добросовестного поиска астрологи XVII века не могли указать ни единой бесспорной корреляции между расположением планет и людскими судьбами. Между тем впервые в истории любители чисел получили выбор. В математиках нуждалось множество новых профессий: топографическая съемка, картография, банковское дело, страхование и, конечно, астрономия» (с. 214).
Рождение современной астрологии А. Боксер видит в сочетании старых астрологических традиций с теософией. И не случайно именно астролог и теософ Алан Лео стал тем, кто популяризировал значение солнечного знака для понимания других людей: «Традиционный знак по Солнцу был лишь одним из параметров гороскопа — и даже не самым важным. Но Алан Лео все изменил». Как справедливо отмечает автор сочинения, вне зависимости от того, истинна или ложна астрология, она «все равно служит символом признания нематериального измерения существования». Что, на взгляд ряда исследователей (но не А. Боксера), и является главной причиной ее современного остракизма в науке.
В подразделе 10 главы «Жизнь в эмпирическом мире» автор, наконец, подходит к ответу на свой ключевой вопрос:
«Научились ли мы хоть немного лучше характеризовать большие сложные системы со случайным поведением? Увы, старая острота остается актуальной и поныне: «Неблагодарное это дело — давать прогнозы, особенно на будущее». Почему же тогда именно астрология подвергается остракизму как нечто несолидное? Дело явно не в одной лишь подмоченной репутации по части точности, иначе многие современные прогностические институты уже позакрывались бы. И уж тем более не в том, что за свою историю астрология привлекла в свои ряды ожидаемую долю мошенников и проходимцев; несколько веков финансовых скандалов доказывают, что такой аргумент не ставит крест на отрасли. Нет, астрология стала мишенью научного презрения, потому что пользуется алгоритмами, которые выглядят совершенно произвольными, в которых входные данные не имеют очевидной причинно-следственной связи с предсказываемыми событиями, во всяком случае — не имеют научного обоснования… Парадоксальным образом ровно то же можно сказать об алгоритмах, которые все шире используются в современных прогностических моделях» (с. 231).
Если суммировать все сказанное выше и обратить особое внимание на последнее предложение, то мысли Александра Боксера можно свести к следующему: астрология не вписывается в современную научную парадигму, в этом ее главная вина перед академической наукой. Пока она не докажет очевидных и понятных ученым причинно-следственных связей, наука ее не признает. И не важно, что таковых связей может и не быть, на что автор сам же намекал, цитируя Юнга и упоминая его идею о синхронистичности. К сожалению, Боксер по какой-то причине избегает в тексте использовать термин «парадигма» применительно к конфликту между астрологией и наукой, хотя он корректнее всего описывает камень преткновения7.
Александр Боксер, однако, уверен, что астрологию можно рассматривать как чисто эмпирическую задачу. Говоря о статистических исследованиях, он вскользь упоминает о работе Гоклена, сведя разговор о нем к тезису, что поздние попытки воспроизвести наблюдения французского специалиста по статистике не принесли результата, что, мягко говоря, не так. И, конечно, Боксер не упоминает о «грязной игре» скептиков, проверявших Гоклена и нарушавших условия эксперимента французского исследователя. Что куда важнее, автор вовсе не упоминает о резонансном тесте астролога Шона Карлсона. И немудрено, ведь этот пример показывает, как легко скептики-«проверяющие» идут на подтасовку результатов, если их итоги им не по душе8.
Углубляться в историю статистических проверок А. Боксеру явно не хотелось. Ведь итог все равно один: современные алгоритмы машинного обучения умеют найти корреляцию «чуть ли не между любыми двумя сигналами». К примеру, компьютеры нашли для автор «Схемы небес» корреляцию между положениями планет в знаках Зодиака и курсом биткойна. Однако в данном случае речь идет об иллюзорной корреляции: схема разваливается, если продолжать сопоставлять курс биткойна с движением планет не только до 2020 г., но и после. И потому автор книги призывает не идеализировать компьютерные статистические алгоритмы. Пожалуй, «единственный способ проверить дар предвидения этой модели (или его отсутствия) — подождать и посмотреть». При этом автор, стремясь сохранить научную честность, также пишет, что в финансовом мире алгоритмы и модели сыпятся не меньше астрологических: «Тем временем замечу, что обычный в мире финансов дисклеймер — «эффективность в прошлом году никак не гарантирует результатов в будущем» — будет благоразумно распространить и на зодиак» (с. 234).
Показательны следующие строки в книге: «Сомнительные открытия вроде гокленовского эффекта Марса казались аргументами в пользу того, что нужно либо узаконить астрологию, либо, что еще тревожнее, признать фундаментальную ненадежность научных методов» (с. 237). И как же наука ответила на этот вызов? Фактами, непредвзятостью и готовностью трезво пересмотреть недочеты? Отнюдь. Боксер пишет: «в тот же период институциональная наука, захваченная врасплох, совершала особенно неловкие попытки оправдать свое высокое положение в обществе». Пример этого — декларация 1975 г. «Возражения против астрологии», подписанные 186 ведущими учеными. Как честно подметил Боксер, «да существуют ли вообще такие вещи, как наука, объективная истина и научный метод, или вся система сводится к применению власти?» Не зря это заявление против астрологии высмеял в свое время Пол Фейерабенд и отказался подписывать Карл Саган.
Вердикт автора:
«…при всех благих намерениях попытки ампутировать астрологию из истории науки или сделать ее козлом отпущения не служат сбережению науки и ее истории. Напротив, эти попытки — предательство по отношению и к науке, и к ее истории. Честный рассказ о запутанном пути к знаниям не убавляет наших знаний, а помогает оценить их по достоинству, исполняясь восхищения и смирения» (с. 239).
Завершая рассмотрение книги Александра Боксера, отметим в ней важные недочеты и огрехи:
1. В книге полностью игнорируются работы современных астрологов, как будто развитие науки звезд завершилось в XVII веке. Причем если анализу сочинений таких важных астрологов древности, как Марк Манилий, Клавдий Птолемей, Веттий Валент, Машаллах и Гвидо Бонатти уделено много внимания, то труды авторов семнадцатого столетия А. Боксером не рассмотрены вовсе. Речь идет, к примеру, о трудах таких важных фигур в в мире астрологии, как Уильям Лилли и Жан-Батист Морен де Вильфранш.
2. Идя на поводу у стремления проверить то или иное астрологическое высказывание, автор книги обращается к древним авторам, т.е. к профессиональной астрологической литературе древности. Например, к Веттию Валенту (II в. н.э.). Но почему-то сравнивает тексты старых авторов с тезисами современной бульварной (заведомо поверхностной и развлекательной) астрологии: «Мне больше льстит позиция античного астролога вроде Веттия Валента, который видит во мне много больше, чем знак Зодиака по Солнцу» (с. 134). Получается, что Боксеру интересно сравнивать лучших астрологов древности с посредственными, если не худшими, в современности. Выглядит так, словно американцу очень хотелось нет-нет, да и вставить зачем-то шпильку в современную астрологию, не замечая при этом несерьезности таких выходок в научно-популярной литературе.
3. Автор «Схемы небес» по какой-то причине приравнивает направление прогностической астрологии сугубо к хорарному методу: «предсказательная астрология странным образом предлагала, чтобы по многим вопросам… астролог узнавал приговор звезд с учетом их положения на небе в момент вопрошания». Притом что в минувшие столетия астрологам уже были известны такие популярные ныне методы, как транзиты, возвращения планет (прежде всего, соляры), прогрессии, дирекции и т.д.
4. Боксер не смог понять логики хорарного метода и тонкой сути астрологии. Ему претит идея того, что ответ на важный вопрос может содержаться в карте, построенной на соответствующее время. Он возмущенно замечает: «все решал ключевой небесный момент, не имеющий никакого отношения к теме вопроса. Все зависело от того, когда вам удалось записаться к своему астрологу на прием». И такой способ предсказания будущего, по Боксеру, — «полный идиотизм». Со строк книги так и летят искры: «Что же получается: если вы опоздаете на часок на астрологический сеанс и координаты звезд повернутся по-новому, так уже и ответ будет другой?» (с. 170)
А между тем, автор несколькими страницами ранее уже дал сам себе ответ (но не осознал его), когда писал о явлении синхронистичности. В частности, он процитировал Юнга, говоря: «Пережитое или совершенное в данный момент времени несет в себе качества этого момента времени». Вроде бы автор книги понимает, что астрология приписывает каждому моменту времени свой набор космических характеристик. Но он не сумел дойти до следующего астрологического правила-следствия: клиент не попадет на консультацию, если время для этого (для него самого, его судьбы) не подходящее. Он попадет на консультацию тогда, когда будет соответствующий космический резонанс. Кроме того, в хорарной астрологии существует и понятие нерадикальности карты, т.е. ее нечитабельности — указание на отсутствие резонанса между вопросом клиента и построенным гороскопом момента. О том, что астролог прошлого читал не любую хорарную карту, Боксер либо не знает, либо не счел нужным говорить.
Сколь сильно автор книги искажает местами (к счастью, не часто) в своей книге дух астрологии и суть хорарного метода, видно из следующего примера. Автору книги была известна дата, место и точное время (откуда?) восхождения Петрарки на вершину горы Ванту. Это произошло 26 апреля 1336 г. В подразделе «Кто родится, мальчик или девочка?» в восьмой главе он решил позволить себе «эксперимент» и задать хорарный вопрос вместо Петрарки о том, кто же у него родится в ближайшие месяцы. Ведь из истории известно, что некая безымянная девушка была в тот момент уже беременна первенцем нашего героя. А. Боксер берет время и место восхождения Петрарки на гору как время хорарного вопроса, применяет к нему метод Бонатти и получает ответ — должна родиться девочка (с.174). Однако же первенцем Петрарки стал мальчик.
Казалось бы, либо хорар «солгал», либо метод Бонатти оказался спорен, либо астрология в целом — вещь несерьезная, — такое впечатление может создаться у неискушенного читателя книги. При этом Боксера не смутило, что (1) по факту Петрарка такого хорара не задавал, а нафантазировать можно сколь угодно много вопросов под любую карту (и она не обязана на все эти вопросы отвечать), (2) а если бы и задал, то наверняка не в то же время, что восторгался видом с горы, потому что «всему свое время». Нельзя брать карту какого-то события и лишь по ней одной крутит-вертеть различные хорарные вопросы, которые, притом, не были человеком заданы. Это извращение метода! Если такие грубые методологические ошибки допускает в принципе лояльный к астрологии исследователь, представляете, чего стоит ожидать от ученого, настроенного к астрологии негативно?
5. Желание автора ограничить свои исследовательские интересы, по сути, работами во временном диапазоне от Манилия до Бонатти (более поздние авторы рассмтариваются вскользь), сыграли с ним злую шутку. Поскольку не позволили ему оценить астрологию в ее современном, полноценном развитии. В итоге Боксер приходит к неверным выводам. Так, он размышляет о запрете Бонатти составлять хорары на свои собственные вопросы, ведь это «мошенничество» (с чего бы?), и, видимо, полагает, что это правило осталось актуальным и впоследствии. Между тем, астрологов 17 столетия (равно как и нынешних), например, мнение Бонатти совсем не смущало. Более того, У. Лилли считал практику таких вопросов, напротив, полезной, поскольку они оттачивают практическое мастерство астролога. По факту запретов для построения гороскопов и хораров для самого себя в практике астролога нет.
Однако рассмотренные выше недочеты и непонимание автором тонкостей астрологии не перечеркивает очевидных достоинств «Схемы небес». Помимо увлекательного изложения истории развития науки звезд, несомненная польза книги американского исследователя заключается в том, что он аргументированно ответил на большинство стандартных придирок к астрологии со стороны скептиков. Важные моменты, подмеченные Александром Боксером в книге, можно свести к следующему:
- Исследователи астрологии от науки зачастую крайне к ней враждебны и предвзяты, что мешает им проводить качественное, объективное и всестороннее изучение.
- Пренебрежение астрологией дискредитирует науку, показывая ученых скорее догматиками.
- Статистические методы исследования имеют массу своих проблем и не являются универсальным мерилом эффективности или неэффективности науки звезд. Обнаружение статистически значимых корреляций не обязательно свидетельствует о реальной взаимосвязи двух явлений. И наоборот: неудача астрологов при проверке их утверждений не свидетельствует против астрологии, а указывает лишь на то, что конкретные астрологи не смогли убедительно доказать свои тезисы.
- Астрология и отголоски ее влияния пронизывают современную науку и общество в массе мелочей. То есть исторический и культурный вклад науки звезд в развитие человечества значим и неоспорим.
- Астрологию преждевременно выкинули на помойку, не найдя объяснений ее механизма. В науке и прежде такое бывало — и подобное поведение может быть ошибочным.
Если Вам интересно понять, о каких секретах и возможностях говорит Ваша натальная карта, хочется лучше осознать себя и свое место в мире, то запишитесь прямо сейчас на профессиональную консультацию по астропсихологии!
Рекомендуемые статьи со схожей тематикой:
Почему знаков Зодиака именно 12?
Историк Антуан Февр об астрологии
Философ Татьяна Лешкевич об астрологии: тезисы в ее защиту
Астрология и проблема фальсификации: поздний взгляд Карла Поппера на науку звезд
Прогностика: взгляд академической науки и астрологии
1 Если быть более точным, эту группу можно разделить на два направления — книги для астрологов-практиков и астрологов-теоретиков. Представители обоих этих направления знакомы с основными правилами астрологии, вот только задача книг по практической астрологии сугубо практическая — повысить навык консультанта. Задача же книг второго направления может заключаться в чем угодно. Некоторые книги по теоретической астрологии (несмотря на их пользу) могут астрологу-консультанту не принести ничего, кроме временной дезориентации, поскольку поднимают вопросы философского, исторического, культурологического, технического, статистического и иного плана.
2 Поп-астрологи не ставят своей целью научить читателя составлять и толковать натальные карты. Чаще всего их задача — развлекательная.
3 Плюрипотентность — термин, который в широком смысле можно перевести как «возможность развития по разным сценариям». В биологии плюрипотентные клетки могут дифференцироваться во все типы клеток, кроме клеток внезародышевых органов (плаценты и желточного мешка).
4 Поэтому, если исходить из смысла, изначально вложенного в понятия «астронома» и «астролога», в современном мире все перепуталось. Систематизацией звезд и планет, исходя из определения, должны заниматься астрологи, а фактически это прерогатива астрономов. И наоборот, по вложенному в слово «астроном» смыслу, он должен понимать, о чем рассказывает та или иная планета, ведь он ведает их законы. Однако толкованием того, что нам предписывают звезды и их «законы», занимается как раз астрология.
5 International Astronomical Union — Международный астрономический союз, организация, объединяющая астрономические сообщества всего мира. Основана в июле 1919 года в Брюсселе (Бельгия).
6 Эта книга также недавно была издана на русском: https://azbooka.ru/books/putevoditel-kosmicheskogo-turista-po-solnechnoy-sisteme
7 Сравните, к примеру, рассуждения А. Боксера с высказываниями об астрологии психолога С. Грофа и физика В. Мэнсфилда:
«…говоря о взаимосвязи переживаний и событий с движением и аспектами планет, мы никоим образом не имеем в виду причинное влияние небесных тел на человеческую психику или на события в материальном мире». (С. Гроф, «Исцеление наших самых глубоких ран. Холотропный сдвиг парадигмы»)
«Транзитный Сатурн в оппозиции к моему натальному Солнцу не является причиной моей депрессии, — но и конфигурация планет, и моя депрессия выражают один и тот же архетипический смысл, символически зафиксированный в традиционных астрологических интерпретациях». (В. Мэнсфилд, «Астрофизик об астрологии: благожелательный и критический взгляд»)
8 Подробнее об этом читайте в статье Роберта Карри «Разворот на 180 градусов в астрологическом тесте Карлсона?», опубликованной в 2011 г. в рецензируемом журнале «Correlation».
Источник: Боксер А. Астрология и рождение науки: схема небес. — М., 2022. — 288 с.