Сандра Ли Дэннис в 2001 г. опубликовала книгу «В объятиях даймона: чувственность и интеграция запретных образов в глубинной психологии». В 2013 г. она была переиздана немного под другим названием как «В объятиях даймона. Исцеление через тонкое энергетическое тело: юнгианская психология и темная феминность». В русском переводе она вышла в 2018 г. как «Принятие даймона». Эта работа завоевала несколько книжных премий и похвалу таких известных фигур в мире психологии, как Ричард Тарнас (трансперсональная психология), Томас Мур (архетипическая психология) и Иеремия Абрамс (юнгианская психология). При этом, насколько мне известно, автор книги не имеет диплома аналитического психолога. Докторскую степень она получила в области интегральных исследований по психологии и религии.
«Принятие даймона» — сама по себе книга небольшая. Если не учитывать рецензий, чужого предисловия (написанного Томасом Муром), примечаний и списка литературы, то ее объем не превышает двухсот страниц. Сочинение Сандры Ли Дэннис начинается с (ее собственного) предисловия, в котором автор сразу разъясняет, что понимает под неоднозначным словом «даймон». Она напоминает читателям, что греки называли даймоном «нечто среднее между человеком и богом, духа-защитника, предназначенного человеку с детства, соединяющего небо и землю». (Дэннис, с.16.) Сандра признается, что решила вернуть использование столь любимого Хиллманом термина «даймон» «частично из-за его поэтической силы», ведь он предполагает полярности добра и зла, света и тьмы, созидания и разрушения.
По какой-то неясной причине автор решительно отграничивает обсуждаемых ею даймонов «от прочих форм воображения, с которыми их часто путают, такими как активное воображение, управляемый сон, творческое воображение, визуализация, галлюцинации и фантазия». (Дэннис, с.17.) В ее случае речь идет о ярких видениях на грани психоза. Если я правильно понял автора книги, она предполагает, будто бы образы, посещающие нас во сне, активном воображении, под влиянием психоактивных существ и при «психозах» — это не одно и то же. (С чем не согласятся ни юнгианские, ни архетипические психологи.) Она уверена, что даймонические образы появляются как указатели и посланники изменений:
"Когда архетипический психолог Джеймс Хиллман писал о даймонах как духах-проводниках, он описывал их как силы, которые требуют религиозного отношения. Когда мы готовы, эти энергии подымаются для того, чтобы расширить сознание и способствовать проведению более сильных духовных вибраций физическим телом". (Дэннис, с.17-18.)
Один из ключевых акцентов книги заключается в подчеркивании важности тела в духовно-психологической работе, попытке навести мосты между юнгианской, архетипической психологиями с одной стороны и телесно-ориентированной терапией с другой. Психолог пишет: «собранные здесь данные показывают, что как только даймонический образ выходил из глубин и утверждался в сознании, он в конечном итоге стремился к состоянию единения с телом, сильно заряженным эротическими и сексуальными обертонами». (Дэннис, с.19.) «Данные, использованные для этого исследования, были собраны в течение восьми лет, главным образом из моего собственного опыта, а некоторые — из работы с клиентами с телесно-ориентированной практике». (Дэннис, с.20.)
Первоначально меня насторожило обилие ссылок на сочинения юнгианского отступника Джеймса Хиллмана и его последователя Томаса Мура. К примеру, в многочисленных примечаниях мы встречаем упоминания таких книг Хиллмана, как «Внутренний поиск: психология и религия» (1967), «Пересмотр психологии» (1975), «Сновидение и нижний мир» (1979), «Исцеляющий вымысел» (1983) и «Голубой огонь» (1989). В моем уме уже зарождался вопрос: какое отношение все это имеет к «юнгианской психологии»? Проблема в том, что если вы согласны с идеями Хиллмана, то являетесь скорее антиюнгианцем. Ведь тот, кто глубоко погружен в тему, знает, что основатель архетипической психологии Хиллман, начав с обучения на классического юнгианца, с годами превратился в ярого антиюнгианца, насмехающегося над такими концепциями, как Самость, Эго, духовно-психологическое развитие, целостность и интеграция. К счастью, при всей симпатии к Хиллману, Сандра Ли Дэннис признается, что согласна с ним далеко не во всем (а Томас Мур в своей предисловии в отместку ляпнул аналогичное: «Я признаюсь, что согласен не со всем, что описано здесь»):
"Я хочу признать долг, которым обязана Хиллману, чтобы установить термины для обсуждения этой книги. На полпути к моим усилиям, чтобы сообщить о важности тревожных образов, я, наконец, пришла к его трудам и нашла в нем блестящего истолкователя многого из того, к чему я начала приближаться в этом царстве. <…> Тем не менее, я поняла, что сильно отличаюсь от Хиллмана, особенно в моем акценте на теле. Несмотря ни на что, любой, кто приближается к имагинальной психике, обязан ему многим за продвижение новаторских идей Юнга". (Дэннис, с.202.)
Так и хочется добавить, что Хиллману мы также обязаны дискредитацией ключевых идей Юнга, сильным искажением аналитической психологии и ее методик, расколом юнгианского движения и разгромом практики анализа сновидений.
В первой главе своей книги Сандра Ли Дэннис признается, что ее собственный интерес к имагинальным сферам начался не от хорошей жизни (и так бывает довольно часто), а с серии вторжений даймонических образов в ее повседневную жизнь:
"Через несколько месяцев после рождения моей дочери, незадолго до моего сорокалетнего дня рождения, начались подозрительные случаи спонтанных, необычных состояний сознания. Они начали изменять мое отношение к реальности. В эти странные часы в мой разум врывались омерзительные, иногда ужасающие видения. Яркие сцены появлялись из ниоткуда, они состояли из расчлененных тел, экскрементов и жестоких сексуальных изнасилований, совершаемых оборотнями и прочими странными получеловеческими существами". (Дэннис, с.22.)
Важно уточнить, что до того, как яркие видения-образы захватили сознание автора книги, она сама подготовила почву для прорыва имагинального: «я в течение десяти лет упорно тренировалась во внутренней работе при помощи исследовательских и медитативных практик». «Назойливые сцены каждый раз оставляли меня растерянной и разуверившейся в собственной вменяемости… Они пошатнули мое равновесие, мою концентрацию и мой сон». (Дэннис, с.23.) Несколько лет Сандра не находила себе места, сомневаясь в собственной вменяемости, пока не открыла для себя таких авторов из мира глубинной психологии, как Карл Юнг и Джеймс Хиллман, и не начала десятилетнюю юнгианскую терапию.
"Прошли годы. <…> В конце концов, я пришла к рассмотрению видений как отражения другой, большей реальности, мира, описанного как "архетипический", как "упорядоченное проявление определенных сущностей" или как то, что универсальные константы показывают себя на всех уровнях бытия. Я не отрицаю того, что процесс был окрашен ранними событиями жизни. Я лишь чувствую с возрастающей уверенностью их связь с силами выше персональных, а их появление как часть естественного продолжения исследований психе". (Дэннис, с.25-26.)
Со временем автор книги поняла, что «нуминозность и целостность имагинальной реальности были наиболее важными событиями для меня». Она обнаружила, что видения «проявлялись из единого телесного ресурса, который находится возле сердца и солнечного сплетения». (Дэннис, с.26.) Сандра Ли Дэннис делает важное замечание:
"…многочисленные исследователи имагинального находились под большим влиянием отношения, которое превозносило разум и обесценивало тело. Эта предвзятость исказила их инсайты, а также методы и заключения, к которым они пришли. Они оставили нас с информацией о психическом и ментальном аспекте образов и ничего об их телесном компоненте. <…> Самое важное в том, что когда мы пытаемся блокировать телесный аспект даймонов, мы ограничиваем из возможности дать нам доступ к трансформирующему потенциалу, который они содержат". (Дэннис, с.26-27.)
Автор видит две основные причины игнорирования роли тела в контакте с архетипической реальностью:
- Малоосознаваемое влияние на нас длинной истории отвержения тела.
- Отвержение культуры темной женственности — энергий, приписываемых Темной богине.
Темная богиня — это одна из граней архетипа Великой матери, все те феминные качества, которые мы не готовы принять. В ее ведении животная сила, сексуальность, метаморфозы природы, цикл рождения, смерти и перерождения, безумие и жестокость природы. Дэннис уверена, что даймонические видения резонируют с архетипической реальностью Темной женственности и устраняют такие дихотомии, как начало и конец, соединение и разделение, тень и свет; «тьма — важная часть времени ожидания перед циклическим возвращением света». Она пишет: «Если мы однажды преодолеваем страх перед темными женскими аспектами внутренней жизни, такими как распад, дезориентация, тьма, ночь, пустота, понимаем, что они пропитаны эротической интенсивностью, тогда они становятся двигателями большей жизненной силы». (Дэннис, с.28.)
Она продолжает: «Мой вывод заключается в том, что энергии тьмы, — деструктивный и эротический принцип, — укоренен в теле. Когда они приходят в форме демонов, они обеспечивают нас тем, что было долго утраченным ресурсом для развития человека. <…> Без принятия наших отвергнутых темных чувств, ощущений, мыслей и образов мы можем прийти к пониманию сил, движущих нашей душой, но мы еще не способны действовать с новым пониманием себя. <…> Люди имеют уникальный потенциал для жизни в двух мирах — материальном и духовном. Когда мы принимаем пугающую эротическую окраску демонов, мы достигаем более сбалансированного видения и получаем возможность видеть другие реальности, не только те, в которых живем». (Дэннис, с.28-29.)
Важный посыл книги Сандры Ли Дэннис — позволить даймоническим образам слиться с нами. К примеру, последний подраздел первой главы так и называется — «Эротическое разрешение: принятие даймона».
"Когда мы соединяемся с даймоническим образом, мы разрешаем ему трансформировать, алхимически изменить наше чувство "я". Интуитивный процесс - это не потеря себя, но своего рода частичная метаморфоза, как у гусеницы, когда она забирается в кокон. Это тонкий соматический процесс, который порождает исчезающие чувства в глубинах костей, мышц и кишечника, включающий в себя смерть и перерождение. / Если мы и правда хотим жить, нужно больше значения уделить темным фактам психической жизни. <…> Когда мы обсуждаем природу воссоединения души с отвергнутыми энергиями тела, мы продолжаем возвращение к главной мистерии: деструктивной креативности единения самого по себе - загадка такая трудная для наших умов, но такая очевидная для наших душ. Чтобы открыть эти трансформирующие мистерии, единение требует от нас встречи с раздором и разрушением, так же как и с творческой, теплой радостью". (Дэннис, с.30.)
Вторая глава книги посвящена обсуждению алхимии и идеи «тонкого тела» — еще одной ключевой концепции данного автора. Первоначально складывается впечатление, что Сандра Ли Дэннис демонстрирует глубокое знание алхимических работ Карла Юнга, чего не ожидаешь от того, кто не проходил многолетнего обучения на юнгианского аналитика. Ведь алхимические работы Юнга, пожалуй, наиболее сложны для понимания среди всего его письменного наследия. Но дальнейшем чтение «Принятия даймона», увы, показывает, что все не так просто и автор-таки показывает свое непонимание некоторых ключевых положений психологической алхимии по Юнгу.
Стадии Нигредо, Альбедо и Рубедо в старом алхимическом трактате.
Совершенно справедливо автор говорит о том, что кульминационной работой Юнга была «Mysterium Coniunctionis» (таинство воссоединения), посвященная параллелям между индивидуацией и алхимическим символизмом, с особым вниманием к алхимической свадьбе как центральному процессу внутренней жизни. «Эту работу по соединению противоположностей он представлял себе как постоянное вызревание личной психе, малого Я (Эго), в более великую целостность Самости». (Дэннис, с.31.) Юнг описал три обязательные стадии индивидуации, которые отмечены объединением определенных противоположностей:
- Unio Mentalis — «объединение высших ментальных функций (духа) с миром имагинального (душой), чтобы превзойти материю (тело). Мы знаем этот феномен как «инсайт».
- Процесс соединения души/духа с телом или воплощение имагинального образа в тело, которому Юнг так и не дал своего названия, а Сандра Ли Дэннис назвала Unio Corporalis.
- Unio Mundus — «объединение воплощенного в теле образа с миром или «просветление».
Автор книги констатирует, что большая часть работ по глубинной психологии фокусируется на первой из трех стадий, «то есть на осознании образа, который был бессознательным». Проблемой является здесь то, что Дэннис, как мне видится, довольно поверхностно и утрированно представляет себе то, о чем писал Юнг. Во всяком случае, первая великая конъюнкция — это не просто «инсайт», снятие проекции или «избавление от иллюзий», что так или иначе регулярно происходит в кабинетах психотерапевтов всех мастей. Речь идет о чем-то гораздо более сложном и важном — о соединении внутри себя мужской и женской частей, двух противоположных начал и энергий, союзе Анимы (души) и Анимуса (духа), что невозможно реализовать без глубокой проработки своей Тени. В алхимической свадьбе принципиальную роль играют архетипы маскулинного и феминного, что в женском случае предполагает глубокую работу с Анимусом. Однако же в примечаниях автор книги признается, что не готова принять различные явления своей жизни как его проявления, что уже говорит о многом:
"Позже я узнала, что такие эпизоды могут быть поняты в юнгианских терминах как атака "негативного анимуса", внутренней мужественной архетипической фигуры, которая предположительно раскрыла мое собственное убийственное отношение к женскому. Несмотря на некоторый интерес в качестве организующей концепции для этих хаотических данных, я оставалась скептически настроена в отношении точности этого концептуального блока и откладывала присвоение ярлыка анимуса". (Дэннис, с.198-199.)
Для Дэннис великий первый алхимический союз — всего лишь аналог инсайта: «однажды мы достигаем инсайта и вторая часть этого процесса или Unio Corporalis — мой главный интерес в этой книге. Эта стадия может быть осмыслена как воссоединение тела и души. Это воссоединение я опишу в деталях далее». (Дэннис, с.32.)
То, что автор «Принятия даймона» не поняла значения первой конъюнкции следует в том числе и из того, что она склонна ее принижать: «Но ничего особенного не происходит на этой стадии, разве что кроме создания более психологически сложной личности…» (Дэннис, с.32.) Мужчине суметь интегрировать свою феминную часть, как и женщине свою маскулинную — поистине, титаническая задача. А поскольку мы «притягиваем» в свою жизнь то, что проецируем, то достижение такого уровня целостности, как союз мужского и женского («духа» и «души»), неминуемо скажется на качестве всех межличностных отношений человека и его здоровье (в лучшую сторону), пробудит регулярные впечатляющие синхронистичности.
Реальность Анимуса, таким образом, для автора книги как будто так и осталась теоретической. Во всяком случае, в тексте книги этот термин почти не встречается. Зато необходимость раскрытия своей подавленной феминности (Темная богиня) неоднократно подчеркивается. Стоит ли удивляться интенсивности атак «даймонов», когда мужская часть психики была у Дэннис, судя по всему, сильно заблокирована?
Следует отметить, что термин «тонкое тело» использовался порой юнгианскими авторами задолго до Сандры Ли Дэннис (и она не делает из этого секрета). Но, в отличие от более ранних авторов, она отводит ему центральную роль на втором этапе алхимической трансформации. Она пишет: «Так как у нас уже появилась идея объединения даймонического образа с телом и она включает в себя неизмеримые реальности, нам нужно найти мост между ними. Понятие тонкого тела служит этой цели. Изначально оно использовалось греками для обозначения присутствия полудуховного дома души в теле. Тонкое тело описывает место лиминальности, энергетической встречи разума и тела, которую можно понять только интуитивно». (Дэннис, с.34.) «Мне нравится термин «тонкое тело» за его описательность. Ощущения и перцепции, которые ассоциируются с даймоническим образом, — тонкие, еле уловимые для наших пяти чувств, но тем не менее реальные, интимно соединенные с телом». (Дэннис, с.34.) Автор книги стремится использовать концепцию тонкого тела, чтобы подчеркнуть важность тела, разрушить дихотомию тело/разум и напомнить читателям, что существует не только знание ума, но и «знание телом». Принять концепцию тонкого тела тяжело, потому что «основная тенденция нашей культуры — разрывать разум и тело».
Интересно, что идею тонкого тела активно использовал в своей теории и практике такой известный постъюнгианец, как Арнольд Минделл, основатель процесс-ориентированной психологии. Он «открыл тонкое тело, когда столкнулся с длительной болезнью. Он описывает опыт тонкого тела, называя его сновидческим телом. <…> Он описывает его как парящее между внутренними телесными ощущениями и визуализацией, как «чувства и фантазии, стоящие за реальным телом». Минделл приравнивает индивидуацию к росту уровня осознанности сновидческого тела». (Дэннис, с.38-39.)
В подразделе «Схема бессознательного по Юнгу» автор книги напоминает, что Юнг описывал бессознательное как континуум, расположенный между двумя полюсами. На одном конце спектра (ультрафиолетовом) он помещал архетипы (идеи и образы), на другом (инфракрасном) — инстинкты (соматическое бессознательное). Сандра Ли Дэннис утверждает: «когда бессознательное рассматривается с нашей обычной точки зрения.., соматические и психические цели дают значительно разные переживания». (Дэннис, с.41.) При этом она приводит невразумительную схему, в центр которой помещает сразу и разум, и тело, на правый конец — «дух (психическое бессознательное)», а на левый — «тонкое тело (соматическое бессознательное)». Данная схема, на мой взгляд, на редкость неудачна. Разум и тело — не синонимы, несмотря на все наше желание устранить противоречия между ними. Скорее разум является посредником между духом и телом. Гораздо более удачной была бы схема, в центр которой мы поместим разум, на правый конец дух, а на левый — тело. (Правда, и в этой схеме куда-то девается душа.) Архетипические образы будут способом общения между духом и разумом, а инстинкты и тонкое тело — способом общения разума с физическим телом.
Итак, Юнг признавал существование двух полюсов бессознательного - архетипического и инстинктивного. Он понимал, что сосредоточение лишь на одном конце спектра обязательно уменьшит контакт и ясность другого полюса. Он понимал важность тела, но, как пишет Сандра Ли Дэннис, все равно "призывал сосредоточиться на психическом конце". (Дэннис, с.42.) С нотками критики она констатирует: "…тонкое тело в основном является теоретическим для него… Сегодня, несмотря на то, что Юнг признал важность инстинктов и тела и их связь со всем существом, юнгианское мышление все еще, как правило, продолжает выделяться своим акцентом на психическом конце архетипического спектра". (Дэннис, с.42.)
В конце второй главы американский психолог более подробно раскрывает свое понимание тонкого тела и его связи с даймонами:
"Даймонические образы в этой работе имеют энергетический, кинестетический, чувственный компонент, связанный с телом, и концептуальный, мифический, символический компонент, связанный с разумом. Тонкое тело, как оно описано здесь, не связывается так тесно с темнотой соматического бессознательного, как предлагал Юнг. Оно не связано с ведущим ресурсом Самости. Оно более доступно для нас, чем мы могли до этого представить. Через чувства мы можем шагнуть в тонкое чувство. Здесь мы открываем почву для встречи соматического и психологического бессознательного, ту границу предсознания как для соматических, так и для духовных аспектов психе. Когда мы играем на границе сознания, мы приглашаем даймонов в наш мир и открываем тонкое зрение. Образ, который несет как тело, так и разум в сознание, становится демоническим". (Дэннис, с.43.)
Автор книги уверена, что тонкое тело «содержит в себе так же много разума, как и тела». Оно смешивает эти противоположности. «Через это действие душа приходит на землю, и мы ощущаем тяжелые воздействия архетипов». Она считает, что «образы поднимаются.., когда реальность содержит в себе и инстинктивное, и духовное». Дэннис продолжает: «Принятие даймонического — удивительное проявление психе. Этот заряженный аффектом образ, влияющий на душу, движется к тому, чтобы воссоединиться с телом в дальнейшем, более глубоком союзе тела и души. Эта вторая встреча имеет место в срединном пространстве тонкого тела. Следуя за схемой Юнга, тонкое тело представляется как находящееся между двух полюсов бессознательного материала — инстинктивным и архетипическим». (Дэннис, с.43.)
К сожалению, жонглируя терминами из лексикона Юнга, Хиллмана и Минделла, Сандра Ли Дэннис не сочла нужным пояснить, что же она подразумевает под словом «душа». Это синоним Анимы и женского начала в нас, как у Юнга, всей психики, как у Хиллмана, или же некой внетелесной сущности, одного из тонких тел, как у теософов и оккультистов? Когда используется столь много терминов и проводятся тонкие различия, уточнения необходимы. Но их нет.
В подразделе «Терапевтические изменения через тонкое тело» содержится еще один ключевой тезис сочинения: «Никакого реального изменения не происходит до тех пор, пока оно не происходит в теле и в разуме». (Дэннис, с.44.) И потому тонкое тело требует такого к себе внимания: «выздоровление происходит наиболее эффективно через тонкое тело, так как оно имеет способность интегрировать физическое и психическое». В идеале «работа с тонким телом помогает нам найти нуминозное состояние и для разума, и для тела». (Дэннис, с.45.)
"Способности тонкого тела позволяют нам воспринимать большую реальность, реальность имагинального, mundus imaginalis. Развитие и продвижение этой интересной, но мало изученной темы - один из самых критичных вопросов нашего времени. Объединенная реальность, восстановленная через тонкое тело, позволяет увидеть единение Всего - мировоззрение, которое может сдержать нигилизм и хаос нашего постмодернистского времени". (Дэннис, с.45.)
Рекомендуемые статьи со схожей тематикой:
К.Г. Юнг об архетипах и анализе сновидений
Эдвард Эдингер о снах, символической жизни и индивидуации
Контрсексуальные архетипы как проводники к личностной трансформации
Мария-Луиза фон Франц о психологическом значении алхимии
Джеймс Хиллман: главный юнгианский отступник
Источник: Дэннис С.Ли. Принятие даймона. Исцеление через тонкое энергетическое тело: юнгианская психология и темная феминность. — М., 2018. — 226 с.