Биографическая справка: Мюррей Стайн (род. в 1943 г.) — юнгианский психоаналитик, писатель и лектор. Один из ярких представителей второго юнгианского поколения (специалистов, получивших свои дипломы в 1960-70-е годы). Был президентом Международной ассоциации аналитической психологии (2001-2004) и президентом Международной школы аналитической психологии в Цюрихе (2008-2012). Стайн является автором многочисленных книг и статей. Его литературное наследие, вероятно, столь же велико, что и наследие фон Франц. И потому в последние годы стало публиковаться собрание его сочинений. К настоящему моменту оно включает в себя уже девять томов. Вниманию читателей, интересующихся толкованием сновидений и методами аналитической психологии, предлагаются выдержки из четвертого тома его собрания сочинений.
«Аналитическая работа, конечно, во многом отличается от акушерской. Одно из различий заключается в том, что после оказания помощи в появлении на свет ребенка работа акушерки заканчивается, в то время как анализ (как и обучение) продолжается и продолжается. В отличие от родов, рождение Самости не происходит за один раз, сколь нуминозным ни было бы ее явление в сновидении или живительном поле анализа. С другой стороны, каждый аналитический час может быть отчасти майевтическим событием, в котором становится все более проявленным аспект бессознательной Самости. Такие множественные мини-рождения на протяжении длительного периода времени складываются в осознание огромной сложности и богатства Самости. Это осознанное чувство целостности и есть тот младенец, которого, как надеется аналитик, возьмет с собой и принесет домой анализант в конце анализа». (С. 52-53.)
"Сновидения выполняют несколько ключевых функций в майевтическом1 процессе: показывают, где находится "ребенок", на какой он стадии готовности к рождению, насколько близок к проявлению в эго-сознании, где лежат защитные механизмы эго и где будут узкие места на пути к сознанию. Сновидения функционируют подобно рентгеновским лучам, и задача майевта - читать их в поисках информации о развитии происходящего процесса. Однако каждая интерпретация сновидения - это еще и одно из многочисленных мини-рождений, необходимых для того, чтобы на свет появилась Самость". (С. 53-54.)
«Юнг приводит пример такого внутреннего хронометра в связи со случаем, который он упоминает в «Психологии переноса». Он пишет, что когда появляется перенос, начинается «странное бессознательное исчисление времени, длящееся несколько месяцев или даже дольше»… В качестве примера он приводит сновидения 60-летней пациентки о младенце — «ребенке-герое, или божественном ребенке»… В сновидениях ребенку 6 месяцев от роду. При анализе сна выяснилось, что шестью месяцами ранее пациентке приснился сон о рождении ребенка. За девять месяцев до этого она нарисовала картину с «обнаженной женской фигурой, из области гениталий которой направляется к сердцу (змея) и вдруг превращается там в пятиконечную золотую звезду, сияющую великолепным блеском»… Юнг комментирует:
"Змея символизирует восходящую и шипением Кундалини, и в йоге с соответствующим названием это знаменует первый момент в процессе, который заканчивается обожанием в сакральной Самости, сизигии Шивы и Шакти. Несомненно, это момент символического зачатия". (С. 70-71.)
«Правила классической школы анализа предписывают в первую очередь применять редуктивный, исторический анализ комплексов («фрейдистская» фаза), а во вторую — символический, синтетический метод (юнгианская фаза); либо же (и это важное придаточное условное предложение) поступать так, как подсказывают сами сновидения. Имеется в виду, что сновидения сами указывают, когда их следует воспринимать исторически, а когда — телеологически2 и символически.
Полагаю, справедливо будет сказать, что аналитик, прошедший обучение в школе развития, будет рассматривать сновидения прежде всего исторически и редуктивно. Тот, кто обучался архетипическому подходу, никогда не будет рассматривать сны исторически, а всегда будет смотреть на них только через призму образа и внутренней структуры, свойственной этому методу. Обученный классическому подходу будет искать в самом сновидении указания на то, как его воспринимать — индивидуально, исторически и редуктивно или же символически и телеологически. На практике это означает, что все три разновидности анализа имеют существенные различия. В первом случае будет выраженная историческая последовательность, во втором случае ее не будет совсем, в третьем она будет несистематической»… (С. 90-91.)
«В длинных сериях сновидений, в сюжетах которых наблюдается постепенное изменение структур и фигур, можно также часто увидеть, как психика обращается с историей. Сновидения перерабатывают фрагмент истории, пока тот не станет символическим и вместе с тем не изменит свою форму. В этом плане можно утверждать, что в последовательности сновидений прослеживается психологический рост. Трансформация личной истории в символ позволяет постепенно проработать прошлые события, подавившие либо блокировавшие психологическое функционирование, расщепившие психику или ограничившие Самость в реализации ее функции в пространстве и времени». (С. 94.)
"Есть большая группа сновидений, которые начинаются примерно так: "Я снова оказался дома". Рассказ о сновидении начинается с указания места, и это место из давних времен: дом детства, школа, дом бабушки с дедушкой, дача, - но в любом случае это место начала жизни, где человек испытывал множество важных, формирующих переживаний. Затем после этого типичного начала нас знакомят с персонажами, часто смешивая старых и новых… Затем в сновидении развиваются события, которые зачастую практически не имеют отношения к прошлому, при том что действие происходит именно там. Хотя события имеют больше отношения к настоящему, они удивительным образом преподносятся в исторических терминах и образах. <…>
Мужчина в возрасте около 60 лет обучился новой профессии — психотерапии. Он проходил практику и вел несколько пациентов на льготных условиях, когда ему приснилось, что он вернулся в город, где родился и провел первые 50 лет своей жизни. (Так обычно начинались почти все его сновидения.) В этом сновидении у него была роль привратника в питейном заведении. Шла облава на наркоторговцев и потребителей наркотиков, и его работа заключалась в том, чтобы провожать потенциальных клиентов в заднюю часть заведения, где их ловили. Наконец операция была завершена, и он мог уйти, что он и сделал поспешно, опасаясь нападения наркоторговцев. В ассоциациях к этому сновидению он назвал это место змеиной ямой в своем родном городе. Другие ассоциации привели его к его практике, заключавшейся в работе с несколькими пациентами, злоупотребляющими психоактивными веществами. Один из них отменил сессию в день сновидения, и он опасался, что пациент вернулся к своей старой привычке. Другие его пациенты были социопатами и проходили терапию по решению суда.
Главный постулат аналитической психологии гласит, что бессознательное ассимилирует переживания, сравнивая их с прошлым. Новые переживания интегрируются путем пережевывания их старыми зубами в старом рту и переваривая в старом желудке со старыми газами и соками. Что касается психики, то новое вино всегда помещают в старые бочки. Если это сделать не получается, то происходит срыв с последующей реорганизацией. <…>
В сновидениях, подобных процитированному выше, мы видим этот процесс в действии. Практика была для сновидца новым и во многом опасным опытом. Он не был новичком в мире работы и в сфере услуг, однако эта деятельность и роль были для него новыми. Он был старым псом, обучающимся новому трюку, и в этом сновидении мы видим, как его бессознательное пытается понять эту новую роль, опираясь на прежний жизненный опыт. Мысль сновидения звучит примерно так:
"На своей новой работе ты являешься частью более масштабной задачи по коррекции антисоциального поведения и наведению порядка. Это довольно опасная работа, и ты можешь быть неправильно понят и подвергнуться нападению со стороны людей, которым ты пытаешься помочь измениться. Люди, с которыми ты имеешь дело, очень похожи на тех, кто околачивается в той подворотне в твоем родном городе, где покупали и продавали наркотики. Ты имеешь дело с теневой стороной жизни. Будь осторожен и бдителен".
В этом сновидении историческая обстановка дает понять, что настоящее чем-то похоже на то, как это было в прошлом. Это уподобление настоящего прошлым моделям составляет часть адаптации и приспособления к новой сложной и несколько пугающей ситуации». (С. 98-100.)
«Наблюдая за сновидениями, можно видеть, что они одновременно воспроизводят воспоминания и пытаются реструктурировать и изменить их. При изменении содержания, воспроизведений и структуры памяти меняется и личностная идентичность, меняются и модели поведения, реакции и восприятие, личность претерпевает трансформацию. <…> В сновидениях прослеживается работа по изменению эмоциональной валентности фигур прошлого, когда «позитивные фигуры» прошлого предстают в негативном свете, а «негативные» — в позитивном. Динамика сновидений отражает попытку изменить комплексы, являющиеся эмоциональной основой памяти и ее структуры.
Одной из разновидностей сновидений, в которых демонстрируется эта попытка, являются туалетные сны. Эти сновидения имеют более или менее стандартную структуру и два или три предсказуемых исхода. Как правило, сновидец внезапно осознает необходимость сходить в туалет, обычно для того, чтобы испражниться. Либо это происходит успешно, либо он сталкивается с одной из нескольких проблем. В туалете находятся другие люди, и это прерывает процесс; унитаз засорен, в помещении царит беспорядок, что опять же приводит к трудностям в исполнении повеления природы; унитаз переполнен и не вмещает больше содержимого. По моему опыту, люди, которым постоянно снятся такие сны, отличаются до некоторой степени компульсивностью, фиксированы к своему неудовольствию на определенных привычках и стиле жизни и находятся в кризисе, требующем перемен. В этом сновидении проявляется тот факт, что они застряли в процессе трансформации: унитаз засорен, и сновидец не может избавиться от отработанного прошлого.
Эти сновидения указывают на потребность и проблему: потребность состоит в том, чтобы избавиться от какого-то бесполезного материала; проблема — в том, чтобы сделать это. Таким образом, возникает тупик.
Такого рода сновидцу, как правило, свойственна выраженная потребность в контроле, а также сильный страх расстаться с надежной установкой, которая имела ценность в прошлом, однако сейчас не служит потребности в индивидуации. Образы сновидения несут такое послание: в прошлом эта идентичность имела большую ценность, но вы уже получили от нее все, что могли. Теперь вы должны отпустить ее. Но вы не отпускаете ее; что-то в вашем характере (канализации) препятствует этому.
Конечно же, как желание перемен, так и сопротивление им относятся к одной и той же личности, однако исходят они из разных областей. Желание проистекает из потребности Самости в чем-то новом, в новых источниках питания. Сопротивление исходит от защитных механизмов эго, направленных против тревоги, вызванной переменами. Материал, из-за которого произошел засор - это комплексы (то есть эмоционально структурированные воспоминания), которые требуют повторения прошлого в целях эмоциональной безопасности. Они ограничивают личность и тем самым создают засор в унитазе. Сами комплексы предстают в сновидениях в виде дерьма.
Послание сновидений безошибочно: пришло время удалить этот фрагмент отжившей истории и памяти из психического тела. То, что когда-то было, возможно, питательной средой, теперь пережевано, переработано пищеварительной системой, бесполезно и, если его удерживать, то оно отравляет все тело: отработанное прошлое должно быть уничтожено. <…> Мы можем добавить, что Самость является ключом к любому психологическому обновлению. Из Самости проистекает cognitio matutina3, фонтан молодости, который обладает достаточной мощью, чтобы промыть унитаз». (С. 104-107.)
«Если следовать подсказкам сновидений и ассоциаций в анализе, то быстро и неизбежно встречаешься с образами и воспоминаниями детства. Когда их становится много в сознании, наступает рассвет cognitio matutina. Сновидения о детстве, о том, что вы снова стали ребенком, о возвращении в важные места детства и заботе о маленьких детях и младенцах — это индикатор того, что анализ достигает души. Это возвращение в детство необходимо для процесса исцеления, который мы предвосхищаем и на который рассчитываем в анализе.
Констелляция внутреннего ребенка необходима для излечения фундаментального расщепления в психике современного взрослого человека. Это расщепление между сознанием и бессознательным, между реальностью и воображением. Здоровый внутренний ребенок - это наша способность жить в мире целостных символов, где еще не произошло расщепление на эти элементы. <…> Следовательно, возвращение детских образов в сновидениях в процессе анализа свидетельствует о работе функции исцеления. Сновидения о потере ребенка, о нанесении ему ущерба, угрозах ребенку, пренебрежении им и т.д. указывают на потенциальные опасности в работе этой целительной функции. Вспомним, что сам Юнг в поисках исцеления в середине жизни возвращался в детство и к детским играм и что именно благодаря этим занятиям высвобождалось воображение и проявлялась трансцендентная функция, которая способствовала высвобождению символов примирения…
В основе истории каждого пациента лежит детство. Сновидения о детстве рассказывают определенную историю детства, а детские воспоминания обладают психологической ценностью, помогая констелляции трансцендентной функции». (С. 108-109.)
«Ребенок и само детство вызывают ностальгию. О них можно вспоминать как о времени покоя, безопасности и творчества, как о жизни без серьезных конфликтов и переживаний, связанных с потерями и ограничениями. Но, как отмечал Юнг, архетип ребенка в основе своей обозначает будущее… Ребенок обращен в будущее, а не в прошлое, и, как ни парадоксально, возвращение ребенка в анализе — это способ приблизить будущее через прошлое». (С. 110.)
«Женщина 50 с небольшим лет, вдова, страдающая от проблем с лишним весом и курением, а на более глубоком уровне — от вечных проблем с жадностью и завистью, возникших и закрепившихся у нее в родительской семье из-за соперничества с сестрой, находилась в анализе в течение нескольких лет, когда ей приснилось, что она пришла ко мне домой, чтобы сходить в туалет. Она вошла в дом, однако в ванной наткнулась на моего сына-подростка и поэтому не смогла воспользоваться туалетом. Подросток задернул шторку и спрятался за ней. Это сновидение было интерпретировано в свете обсуждавшейся на предыдущей сессии попытки пациентки поместить свою «плохую душу» в меня и моего нежелания позволить ей это сделать. Она сдержалась и не дала себе полную волю. Она также злилась и завидовала моему сыну, который мог делать в моем доме то, что хотел. Однако ее завистливая атака не стала полностью неуправляемой, и ей удалось сохранить самообладание и контейнировать аффект. Она отметила, что моя дистанцированность создает атмосферу, в которой невозможно стать «ближе», и, хотя это была ее давняя жалоба, она также осознала, насколько разрушительной может стать ее зависть.
В следующем сновидении монахиня передает ей двух младенцев, близнецов. Она улыбается им, они отвечают ей улыбкой. Она просыпается, наполненная радостью и благодарностью. <…> Это сновидение, как мы поняли, свидетельствовало о том, что в отношениях ее эго с Самостью появилось что-то новое. В этом сновидении она чувствовала удовлетворение и радость; она чувствовала себя наполненной, любимой, увиденной, ценной. <…> На ее глаза навернулись слезы — свидетельство благодарности. Она проработала свою зависть ко мне и смогла почувствовать благодарность, поскольку у нее было что-то свое — улыбающийся младенец, который отвечал ей взаимностью и обещал любовь». (С. 153-154.)
«Проработка патологического чувства вины и страха божественного возмездия, пережитого в психотическом срыве и запечатленного в сновидении об акуле, привела к некоторому улучшению (то есть нормализации), как свидетельствует другое, также архетипическое, сновидение, приснившееся ему год спустя. Ему снилось следующее:
"Странный паук, тело которого состоит из трех частей (головы, грудной клетки и собственного тела), сидит на пластиковой сфере, представляющей собой контейнер, наполненный жидкостью, которой он может питаться… Эта сфера висит на веранде дома со стороны фасада, недалеко от входа. Я живу в этом доме вместе с другими людьми, возможно, членами семьи. Паук кажется пластиковым, но он живой и настоящий. Ноги у него полые, голова синяя и шарообразная, а некоторые части тела выглядят несколько абстрактными. Это самка-паук, мать с детьми. Она совершенно довольна, радостна, очень оживлена и делает то, что ей нужно. Внезапно и без всякого повода я убиваю ее. Я отрываю ей четыре ноги. Она корчится в агонии, пока я разрушаю ее полный и цельный маленький мир. Затем я смотрю на сферу и вижу, что паука в ней больше нет. Я очень расстраиваюсь, видя, что место паука опустело. Кто-то в доме спрашивает: "Где паук?" Паука, конечно, не заметить. Я чувствую себя ужасно из-за того, что убил паука, и понимаю, что из дома исчезло что-то важное. проснувшись, я чувствую себя совершенно подавленным".
<…> Как мы ни пытались разобраться в этом сновидении, подробно и обстоятельно исследуя каждую его грань, ничего для него не «щелкнуло», и мы оба остались неудовлетворенными интерпретацией. Примерно через шесть недель ему приснилось еще одно сновидение и принесло удовлетворительный ответ. В этом простом сне была отсылка к сновидению о пауке, и в нем появилось и было зафиксировано словосочетание «уважение к инаковости». Идея заключалась в том, что паук, живущий в своем собственном мире, представляет собой радикальную «инаковость». Слово «уважение» оказалось ключиком к замку смысла. <…> В одном сновидении содержалась загадка, во втором — разгадка. Задача аналитика здесь — просто держать пространство достаточно открытым, принимая и то, и другое, и жить в неопределенности и фрустрации от незнания ответа, пока психика не найдет свой собственный ответ». (С. 232-235.)
Рекомендуемые статьи со схожей тематикой:
Эдвард Эдингер о толковании сновидений
Мария-Луиза фон Франц о психологическом значении алхимии
Работа со сновидениями – основной способ диалога со своим бессознательным
Эдвард Эдингер о снах, символической жизни и индивидуации
Герхард Адлер и его лекции по аналитической психологии
1 Майевтика (буквально — «повивальное искусство») — термин из книги Платона «Теэтет». Майевтика была создана Сократом как метод извлекать скрытое в каждом человеке знание с помощью наводящих вопросов.
2 Телеология — философский термин, предполагающий в любом процессе, включая развитие мира, некую цель или причину. В противовес детерминизму, телеология постулирует особый вид причинности: целевой, отвечающей на вопрос — для чего, ради какой цели совершается тот или иной процесс. Термин впервые появляется у философа и математика Христиана Вольфа в 1728 году.
3 Cognitio matutina — (с лат.) утреннее знание.
Источник: Стайн М. Собр. соч. Т.4: Практика юнгианского психоанализа. — М., 2024. — 495 с.